В океане

А разве на ледоколе женщины служат? — Жуков еще раз потер щеку платком. Его томили неотступные мысли о Клаве.

— Как же, две буфетчицы у нас есть по штату. Эта вот — в кают-компании, а другая — в капитанском салоне и библиотекарем по совместительству будет работать. С дока ее переводят… А ты тоже с нами в поход?

— Выходит, что так, — сказал отрывисто Жуков. Все ближе вырисовывался — обводами длинного, крутого корпуса, голубыми широкими трубами, обведенными желтой каймой, — ледокол, стоящий на рейде. На его скуле зоркие глаза сигнальщика уже различали бронзовую надпись: «Прончищев».

Ночью на пустынном морском берегу два пограничника двигались вдоль линии прибоя. Старые фронтовые друзья, Панкратов и Суслов, «орлы капитана Людова», как прозвали североморских разведчиков в славные военные годы. Не так давно перешли они служить с Баренцева на Балтийское море.

Впереди, на коротком поводке, обнюхивал камни огромный красавец пес, служебно-розыскная овчарка.

— След, след! — говорил Панкратов.

Овчарка остановилась, злобно залаяла на плоский, обтянутый мхом валун. Блеснули лучи фонариков.

Овчарка потянула вверх, к окутанным темнотой скалам.

Пограничники карабкались по скалам. Начинался рассвет, заливал тусклым маревом берег с мигающим вдали маяком, неустанно плещущее море.

— Вот здесь он с камней на песок спрыгнул, — сказал Панкратов.

— Вот побежал по открытому месту, — говорил Суслов, поспевая за овчаркой, всматриваясь в песчаный грунт. — Вот снова пошел… Роста среднего, не такой молодой, похоже — из военных, к строевому шагу привык,

Возле одной из расселин пес остановился, залаял.

— Полундра, — сказал Панкратов.

Разбросали завалившие расселину камни. Осторожно извлекли из глубины водонепроницаемый, туго набитый мешок. В мешке был легководолазный костюм: ласты с перепонками, кислородная маска, ранец.

Порядок! — сказал Суслов. Чуть сдвинул набекрень зеленоверхую фуражку пограничника, туже стянул ремнем гимнастерку.

След! След! — приказывал снова Панкратов.

Пес повизгивал, натягивал поводок. Вышли за гребень скал, к полотну железной дороги, к линиям голубевших под лучами рассветного солнца рельсов. Овчарка заметалась у шпал.

— Так, — сказал Панкратов. — Здесь он, стало быть, к поезду прицепился… Давай докладывать на заставу…

Глава третья СКОРО В МОРЕ

Над головами протяжно загремело железо — по палубе «Прончищева» проносили поданный с берега груз.

Сквозь распахнутый иллюминатор, обрамленный ярко начищенной, пропитанной солнечным жаром медью, было видно, как решетчатая стрела крана снова проплыла над стенкой, заваленной ящиками и тюками.

— Таким образом, прогнозы благоприятствуют выходу, — закончил штурман Курнаков и стал выравнивать стопку лежавших перед ним документов. — Устойчивые ветры северных направлений, в один-два балла. Штормовая погода возможна не раньше, чем в Скагерраке, ну и, конечно, у Лофотен…

За иллюминатором плавился, казалось, от жары наружный безветренный воздух. Снова загремело над головами. Мимо иллюминатора мелькнула решетчатая рука крана.

В кают-компании ледокола за длинным, застеленным синим сукном столом сидели моряки командного состава — кто в белых форменных кителях, кто в легких штатских костюмах. Два длинных пропеллера вращались у подволока, покрытого белой масляной краской. Они овевали внимательные лица, обращенные к большой карте перехода. Карта висела за спиной Сливина на покрашенной под дуб переборке.

Рядом с Курнаковым — начальником штаба экспедиции — очень прямым, худощавым, полным той корректной сдержанности, которая отличает наших штабных офицеров, сидел младший штурман Игнатьев. Шапка белокурых волос вздымалась над юношески свежим лицом.

Заместитель начальника экспедиции по политической части капитан третьего ранга Андросов, полный, с лысиной над большим покатым лбом, сложил и сунул в карман кителя конспект своего доклада.

Против Сливина откинулся в кресле одетый в просторный чесучовый костюм капитан «Прончищева» Потапов. Обмахиваясь четвертушкой бумаги, он слушал с обычным своим немного рассеянным, будто скучающим видом. Вот он наклонился к старшему механику — пожилому человеку с седеющим ежиком волос, что-то шепнул. «Проследите… механизмы…» — донеслось до капитана первого ранга. Старший механик кивнул, осторожно отодвинул кресло, вышел из кают-компании.

На карте, вокруг желто-коричневых, изрезанных фиордами берегов Скандинавии, по голубизне двух океанов тянулась тщательно вычерченная штурманами нить — намеченный курс каравана. Линия, начинаясь от Балтийского моря, вдавалась острыми углами в шведский порт Гетеборг и в норвежский — Берген. Она огибала самую северную оконечность Европы, уходила в простор Ледовитого океана.

Начальник экспедиции провел платком по гладко выбритой голове. Просматривал записи, сделанные во время доклада. Тяжелая, прорезанная сетью голубых вен рука легла на сукно стола.

— Ну что же, товарищи… Как будто подготовились к выходу не плохо… Вопросов к докладчикам словно бы нет… Так, так…

Сливин вчитывался в свои заметки.