В океане

— А вот только что один под баком стоял, с сигарой в зубах. Уставился на пустое место. Не без того, что ваше приближенье почуял.

— Болтун вы, Дима! — сказала Таня сердито. Сверкнула глазами — не выносила этого самоуверенного, всегда подшучивающего над ней моряка. — Вечно вы со своей ерундой!

— Нет, шалишь, мы за нашими девушками иностранцам ухаживать не позволим! — С удовольствием смотрел Фролов в ее сердитое, еще больше похорошевшее от этого лицо. — Пусть-ка вам подмигнет — я ему шею намну… Так пройдемся по Бергену? И платьице на вас выходное. Ясно вижу — согласны!

— Я на берег не пойду! — Таня глядела мимо него, ее черно-карие, оттененные длинными ресницами глаза вдруг просветлели. Фролов оглянулся.

По сходням «Прончищева» взбегал с пирса Агеев: чинный, нарядный, в белом кителе со сплошным золотом мичманских погонов на прямых, могучих плечах. На груди мичмана мерцала широкая радуга орденов и медалей.

А что, разве и главный боцман ваших чар не избежал, Татьяна Петровна?

Все-то у вас пустяки на уме, — отпарировала Таня. — Вот поучитесь вежливости у Сергея Никитича. Как нужно не надоедать людям, которым до вас дела нет.

Да, Сергей Никитич к девушкам вполне равнодушен. У него против вас противоминная защита номер один, — смеялся Фролов. — Некоторым с этим, конечно, трудно примириться…

Отвернувшись, Таня смотрела на Агеева.

В дом-музей композитора Грига разве не поедете с нами, Татьяна Петровна? — спросил мичман, остановившись, торжественно отдав честь. — Вот уже машина подходит.

Нет, Сергей Никитич, не могу, — с искренним сожалением сказала Таня. — Никак не могу, Сергей Никитич, — повторила она грустно, но твердо. — Голова смертельно болит. Я и в город из-за этого не пойду.

— В город не идти — правильное решение, — сказал Агеев, мрачнея. — А вот съездить за город, так сказать, на лоно природы — полный резон. Я сейчас доктору нашему просигналю, он вам от головы порошок даст. Точно — побледнели вы что-то…

— Спасибо, Сергей Никитич, не нужно. Лучше пойду прилягу. А потом чай командирам нужно готовить.

Агеев не настаивал — никогда не навязывал комулибо свои личные желания и вкусы.

Внизу, недалеко от сходней, уже стояла машина. Молодой человек в штатском костюме, сотрудник нашего посольства, рассаживал едущих в экскурсию моряков.

Но Агееву расхотелось ехать. Когда узнал об экскурсии — решил присоединиться: после того как уговорился с Таней, придя обменять книги, что поедет она. А теперь не та получилась компания, в которой рассчитывал провести время… В нерешительности мичман стоял рядом с Фроловым…

— Чудное все-таки дело! — Фролов взглянул на боевого друга, приподнял недоуменно плечи. — Кому же все-таки он моргал?

— Кто моргал? — вышел из задумчивости мичман.

Маячил тут какой-то на пирсе, подмигивал на бак. В шляпе, с сигарой.

А на баке кто был? — Агеев выпрямился, пристально смотрел на Фролова.

Тихон Матвеевич, старший механик, один только и был.

И что — он видел, что мигают ему?

Да, похоже, не ему мигали. Я, Сергей Никитич, сам не пойму… А только я да Тихон Матвеевич здесь стояли, никого больше не было…

Спросил ты его — ему ли мигают?

Спросил… Да он психанул в ответ, обиделся, верно… А стоял в расстроенных чувствах, пот платком утирал.

Так, — сказал мичман. Четко ответил на приветствие Жукова, торопливо подходившего к ним. — Едем, стало быть, в музей Грига?

Нет, у нас курс другой. Хотим по Бергену подрейфовать. В смысле музыки, Сергей Никитич, сами знаете — мне на ухо медведь наступил.

То-то ты песни на доке распеваешь! — бросил мичман, порывисто сбегая по трапу.

Направляясь к машине, он отдал честь Андросову, наблюдавшему за посадкой.

И вы, товарищ капитан третьего ранга, с нами?

Нет, мичман, к сожалению, не могу. Капитан первого ранга в отсутствии, нужно мне его дождаться.

Прошу разрешения? — сказал Агеев, взявшись за дверцу машины.

Еще с палубы ледокола разглядел он грузную фигуру старшего механика, вслед за штурманом Курнаковым входившего в машину,

— Скорее сюда садитесь, не задерживайте, мичман! — услужливо подвинулся на сиденье Тихон Матвеевич. В его голосе послышалась Агееву искренняя, непонятная радость. И мичман шагнул в машину, опустился на сиденье бочком между тучным старшим механиком и костлявым начальником штаба.

Увидел из окна, как Глафира Львовна, нарядно одетая, направлявшаяся к машине, внезапно, как бы в недоумении, остановилась. Осторожно обогнув Глафиру Львовну, Дима Фролов — самоуверенный, стройный — зашагал по набережной между двумя моряками.

«Значит, не пошла в город Татьяна Петровна… И с чего это головы так часто болят у девчат? — подумал Агеев. — Какая, однако, у нее ясная, хорошая улыбка, есть же такие девушки на свете».

Он совсем было пришел в хорошее настроение — и опять внутренне напрягся, взглянул искоса на Тихона Матвеевича, со вздохом облегчения откинувшегося на сиденье.

Глава шестнадцатая ИНСТРУМЕНТ ВЕЛИКОГО ГРИГА

Крепкие запахи порта овевали их — запахи рыбьего жира и морской волны с чуть ощутимым горьковатым привкусом дегтя.