В некотором царстве… Сборник рассказов

 Но колбаса не понадобилась. Кот приоткрыл фосфорный глаз, выпустил когти, зевнул. Потом мягко спрыгнул с постели, задрав хвост, побежал к Диме, молниеносно выхватил из его рук отравленного 'Васильком' мыша. Стал метаться с ним по веранде.

 Васильков отворил входную дверь, с облегчением выпустил Марика во двор. Тот тут же скрылся со своей добычей в кустах черной смородины.

 Приятного аппетита, дружище! Жаль, конечно, красивый был, но нервы дороже.

 Собрав преступный реквизит в полиэтиленовый пакет, чтобы днем незаметно сжечь, Дима в приподнятом настроении лег спать.

 До завтрака жена и теща распугали на участке своими голосами всех птиц. Звали Марика. Напрасно. Кот исчез бесследно.

 -Может, опять на дерево забрался?– с испугом смотрела на Диму Варвара Кантемировна.

 -Тогда бы орал как резанный,– спокойно ответил Дима, запивая жирный кусок буженины крепким кофе.– Вернется, если соседи все же не утопят.

 -Дима! Василёк!– взвилась жена.– Как тебе не совестно! Марик ведь не знает, что залезать на деревья нельзя.

 'Да? А он знает, подлец, что редкие деревья, вот этими самыми руками выращенные, тоже пилить нельзя?'– хотел спросить Васильков, но, конечно, промолчал.

 -Шутка. Пойду, поищу.

 Искать, разумеется, не стал. А кого искать? Если верить надписи на отраве – 'Труп крысы превращается в мумию, а потом исчезает и она'.

 Интересно, от Марика еще что-нибудь осталось? Например, хвост. Или тоже, того, растворился без остатка? Неплохо было бы сохранить что-нибудь на память. Впрочем, ну его к черту, одна пакость была от этого кота.

 Так, покричал в лесу до приличия. Вернувшись домой, изобразил на лице скорбь, развел руками:

 -Как в воду канул.

 -Типун тебе на язык,– отреагировала жена, как-то нехорошо посмотрев на Диму.

 -Ты чего косишься,– зарделся Васильков.– Я-то тут причем?

 Супруга опустила пытливые глаза:

 -Может, змея укусила?

 -Укусила, приползет. Коты не сразу от гадюк подыхают.

 -Дима!

 От расстройства у жены случился страшный аппетит, а у тещи наоборот – пищевая апатия. Отказывалась принимать даже пироги с грибами и луком. Без какой-либо заинтересованности поставила разогревать на плиту вчерашний борщ, который накануне сама варила и сама же нахваливала.

 Не дождавшись, когда суп закипит, супруга сунула в кастрюлю нос:

 -Не борщ, а праздник объедения, свекольный Хэллоуин.

 -Как вы можете думать о желудке, когда пропал член семьи!– вытирала слезы Варвара Кантемировна.

 -Найдется,– облизал приготовленную ложку Дима.– Куда он денется от заботливых и всепрощающих родителей?

 Жена в сердцах бросила половник. Она так и не поняла – шутка это мужа или нечто другое. Пока раздумывала, борщ на плите забурлил, побежал через края. А ведь не хотела в такую жару доводить до кипения. Пришлось ставить на траву остывать.

 Ели молча. Дима полез за добавкой. Подцепил половником что-то объемное в капусте. Свинина. Нет, не похоже.

 -Мама!– я же просил не класть в борщ лук, а тут целая головка. У меня же гастрит.

 -Вчера кушал и ничего,– равнодушно ответила с крыльца теща, пристально всматриваясь вдаль. – И не клала я никакого лука.

 -А это что?– разгреб в своей тарелке овощной клубок Васильков.

 -Тебе виднее.

 Боже! Под овощной горкой показался обрубок хвоста, а потом голова мыша с выпученными от варки белыми глазами.

 Жена схватилась за горло, выскочила в сад.

 -Мышь съели!– выдавила она из себя вместе со струями борща.

 -Да ты что?!– всплеснула руками теща и тоже начала давиться приступами тошноты.

 А Дима окаменел. Мышонок был в точности такой же, как и 'подаренный' Марику.

 Неужели....? Каким образом эта тварь попала в борщ? Если бы кот был здесь, можно было бы предположить, что он подбросил мышку в кастрюлю, когда борщ остывал. Но ведь эфиопский проходимец наверняка опять застрял на каком-то дереве.

 И тут раздался радостный крик тещи:

 -Марик, мальчик мой! Ты где был? Слава богу, живой и здоровый!

 Варвара Кантемировна схватила кота на руки, принялась вертеть как плюшевого, целовать в мокрые усы.

 В душе Василькова завяло лето, началась ветреная осень. С листопадом, холодным дождем. Надпись на упаковке с крысиной отравой всплыла в сознании, дьявольскими иероглифами: 'Труп крысы превращается в мумию, а потом исчезает и она'.

 Посмотрел через окно на блюющую жену – не начала еще растворяться? Да и черт с ней. Жен может быть много, а я один. Вот ведь, африканский убийца! И что теперь делать?

 Опустился на стул, стал прислушиваться, когда в животе начнут лопаться внутренности.

 -Подумаешь, мышь!– не могла не нарадоваться на целого и невредимого кота Варвара Кантемировна.– Не кусок дерьма, в самом деле, сварился, а тоже мясо. Ха-ха! Даже если мышь была переносчицей бубонной чумы, бациллы погибли в кипятке.

 -Мама!– простонала супруга.

 Крысиный яд вряд ли распадается при нагреве, лихорадочно соображал Дима. Вот ведь, вражий Марик! Специально подбросил отравленного мыша в борщ. А умирать, тем более в муках, совсем не хочется, какие наши годы!

 -Скорую! Немедленно вызывайте скорую помощь!– завопил вдруг как резаный Васильков, почувствовав внутри некоторое жжение.– Я эту мышь крысиным ядом накачал!