В нейтральной стране

Он повернулся, собираясь идти к себе. Его взгляд машинально скользнул по фасаду и остановился. Он не верил своим глазам: в его комнате горел свет. Он точно помнил, что выключил его, уходя. Решительно, нельзя ни минуты побыть в покое...

Он перешел через улицу, открыл дверь, тихо закрыл ее и на цыпочках направился к лестнице. Поднявшись на второй этаж, он удвоил бдительность. Касаясь пальцами стены, он дошел до двери своей комнаты и резко распахнул ее. В комнате было темно...

Юбер сильно скривился. Весь этот кавардак начинал действовать ему на нервы. Ведь не приснилось же ему...

Он вошел, закрылся на задвижку и прислонил к двери наклоненный стул. В конце концов, у Уллы или ее старой рыжей тетушки вполне могло возникнуть желание нанести ему ночной визит. Надо выяснить это утром...

Он разделся, спрятал деньги под матрац, надел пижаму и лег в постель, решив спать.

5

Когда Юбер проснулся свежим и отдохнувшим, в комнате еще было темно. Взгляд на светящийся циферблат хронометра сообщил ему, что уже десять часов утра. Отбросив одеяло, он одним прыжком вскочил, открыл окно и раздвинул ставни. Снаружи был день, если это можно было назвать днем... С низкого неба лился жалкий серый свет, превращающий город в одну массу, из которой выделялись только несколько красных фасадов на Остер Гатан.

Улица была оживленной и шумной, все магазины открыты. Через широкое стекло витрины кондитори Юбер увидел фигуру Уллы Нистром, обслуживавшей клиентов.

Озноб вовремя напомнил, что температура на улице никак не подходит для того, чтобы высовываться наружу в пижаме. Он зябко закрыл окно и по совету Уллы дернул за шнурок, чтобы ему принесли завтрак. Затем убрал стул, блокировавший дверь, и отодвинул задвижку.

Сняв пижамную куртку, Юбер стал умываться. Он брился, когда дверь открылась без стука и вошла странная маленькая женщина – Катерина Нистром.

– Господин де Бессанкур хорошо выспался?

Юбер ответил чуть насмешливо:

– Господин де Бессанкур провел ночь довольно неплохо. Госпоже Катерине Нистром снились хорошие сны?

Она странно засмеялась, поставила поднос на стол, повернулась к нему и стала разглядывать без всякого смущения.

– Разве такой молодой человек, как вы, может не произвести впечатления на женщину моего возраста? Конечно, мне снились сны...

Юбер повернулся и посмотрел на нее. Она напоминала персонаж из кукольного театра. В ее огненных волосах торчали папильотки из разноцветного шелка. Круглое лицо, морщинистое, как печеное яблоко, выражало хитрость, лишенную снисходительности. Глаза необычного оттенка голубого цвета казались фарфоровыми; глаза куклы. Высохшие руки утяжелялись многочисленными кольцами сложной работы. Он неожиданно спросил непринужденным тоном:

– Ночью в мою комнату кто-то заходил. Это были вы?

Секунду она стояла ошеломленная, нахмурив брови, потом рассмеялась:

– Нет... Если бы я была сомнамбулой, характер моих снов, наверняка, толкнул бы меня на это, но я не сомнамбула...

Ее смех стал немного язвительным.

– Может быть, это была моя племянница? Вы ей очень симпатичны. Она могла испугаться, что вы недостаточно плотно укрыты.

Юбер тоже засмеялся, хотя не был убежден в правоте ее предположения.

– Не знаю, – сказал он. – Кто-то включил свет.

Она резковато перебила его:

– Лучше садитесь завтракать. Кофе остынет... Простите, у меня много дел...

Она ушла, семеня. Когда за ней закрылась дверь, Юбер сел за стол и поел с хорошим аппетитом. Его продолжало занимать ночное вторжение в его комнату. Он решил спросить объяснение у Уллы.

Закончив завтрак, он оделся, вынул из-под матраца деньги, взятые из сейфа агентства «Ландснорр», сложил их в пакет и тщательно заклеил его. Он написал адрес: госпоже Карин Бервальд. Стокгольм, Агус Гатан, д. 12.

Еще не было одиннадцати часов, когда он вышел на улицу, пересек ее и вошел в кондитори. Улла пошла ему навстречу с самой очаровательной своей улыбкой. Юбер пожалел, что у него нет времени заняться ею так, как она того заслуживала. Он жестом отказался сесть за столик, на который она показывала, и сказал:

– Я уже позавтракал, спасибо. Я просто решил поздороваться с вами.

Его внимание ей польстило. Он внезапно спросил:

– Скажите мне честно, вы заходили ко мне в комнату ночью?

Она густо покраснела, бросила на него возмущенный взгляд и, отступив на шаг, запротестовала:

– Если это шутка, могу заверить, что считаю ее очень дурного вкуса.

Она казалась искренней или же была первоклассной актрисой. Он изобразил смущенную улыбку и извинился:

– Простите. Сегодня ночью кто-то вошел в мою комнату и включил свет. Я спросил вашу тетю, а она сама предположила, что это могли быть вы.

Улла снова окаменела, потом подняла правую руку к волосам и с задумчивым видом поправила несколько прядей.

– Это серьезно? – спросила она.

– А похоже, что я шучу?

В голубых глазах молодой женщины мелькнул страх, потом она вздрогнула, стиснув зубы, посмотрела ему за плечо и прошептала:

– Извините, у меня много работы.