В небе над нами

На дворе — 5 ноября 2015-го года. Через месяц издадут указ Жердзина, распускающий официальный парламент и партийные ячейки. Воцарится лютый хаос, и некогда могучая империя раскиснет в своём же дерьме. Медведь — неуклюжий, но бескорыстный. Невольный символ Раши… Людмила с трепетом относилась к родине и не могла без горечи наблюдать, во что её превращают. Фундаментальное культурное наследие русской души и ёрнический, неусидчивый дух русского — то, что вызывало гордость в Неве. Её псевдоним говорил. Постжердзинизм она, к счастью, не застала. Петька тоже. Успел повзрослеть и присоединиться к гренни.

…По вечерней трассе уверенно катился автомобиль. Петька смотрел в окно и наслаждался музыкой в плеере. Пейзаж — поля, солнце заслоняется понемногу разыгравшимся горизонтом, колосья на непаханом раздолье золотятся, и листва то вспыхивает, то тухнет, мигая жизнью, теребимая неизменно не дающим спуску ветром. Когда едешь в машине и любуешься тем, что за окном, пресыщаясь приятной песней — тебе кажется, что ничего нет милее того, чтобы ехать в машине, любоваться мирком за окошком, в котором обнажённая природа предстаёт в полноценной непознаваемой красе и пресыщаться приятной песней. Без спешки, безоглядно. Вот бы поездке длиться нескончаемо.

Негромко шепчут о чем-то волны.
Растает вечер и вновь напомнит
О том, как песня вдруг взметнулась
И, словно птица, ко мне вернулась.

Давай сегодня, а, может, завтра,
Напишем песню, возьмём гитару,
И снов не будет, проснутся сказки,
Сбегутся принцы, взорвутся краски!

Из оттопыренного уха отрока торчал наушник. Петька витал. Возмужав, Пётр Аппаков не раз вернётся в Зону Отчуждения, ставшую ему Порогом Мечтаний. Воспоминания — то, благодаря чему та ЗОНА никогда не канет в мальчике, пока он есть. Необтёсанная индивидуальность — для Людмилы он и останется мальчиком, прозябающим в Зоне сутками, формально проведёнными в иномирье, когда проняло. Вот так разительно — Людмила не была привязана к Чёрной Были, а внучек — с младых ногтей. Да, неукоснительно бывшего теперь НЕТ, а будущее не заместит никакое прошлое — тем паче, если оно в сердце. Пётр сохранил Зону у себя в душе — мог возвращаться в неё в любой момент и охотиться.

Людмила в полудрёме. Ардов за баранкой. Автомобиль движется — а его пассажиров настойчиво ждёт далече Будущее.

…Кактусы и непрерывные сонмы сыпучего однородно-рыжего песка под лунным светом. Привлекательная кремовая синева обнимает замотавшуюся отшельницу. Нева видела испещрённую кратерами, словно богатырь шрамами, владыку ночи. Скрестив ноги по-турецки, Люда расположилась прямо на разметке шоссе, раскраивающего Неваду, и засовывала в рот ломти тофу, почему-то в виде горстки уложенные на платке рядом с ней.

— А я не договорил, — улыбнулся Барракуда. — Следуй Солнцу. Видишь, вон оно, в небе? А ты присмотрись повкрадчивее, вон там, только прячется от нас. Но ты не сдавайся, когда происходит затмение. В тебе заложена частичка Солнца, она и есть тебе чуйка. Не перечь ей — она не заведёт в тупик. Только прислушивайся к этому необъяснимому и развивай. То, что в небе над нами — бездонно, и солнышко самый непременный ориентир. Ты — только ведома им. Звезда главная будет тебе талисманом.

— Как, уже уходишь?.. — Нева пожала руку напарнику. — Тогда, как говаривают итальянцы, аривидерчи! Спасибо за всё, солдат, я не забуду. Удачи тебе!.. Свидимся. А как же!.. Желаю луч не потерять и не сверзиться с кромки…

Затем Людмила покинула альтернатив.