В нашем квадрате тайфун

— Прилетел сегодня утром.

Реактивный советский самолет доставил его в Ташкент, а оттуда в Дели. Из Дели пилот индиец, тоже на реактивном, примчал в Коломбо. Полет в общей сложности длится не дольше суток.

— Что же, будем ездить чаще, — говорю я.

— Непременно, — кивают цейлонцы.

Нас угощают… Я не записал названия, оно очень длинное, но по-нашему это бублики. То есть бублики только с вида, ибо они начинены орешками, какими-то пахучими зернышками и перцем. Перца, уверяет хозяйка, чуть-чуть, однако во рту горит. Не беда, все-таки очень вкусно. Мы едим еще фруктовый салат — смесь бананов, ананасов, манго и еще чего-то, запиваем шоколадом из цейлонских какао-бобов. И все время, чуть не перебивая друг друга, разговариваем. О том, как радостно, как полезно дружить.

Да, мы будем ездить, только бы сохранить мир. Это самое главное.

Кингсли вспоминает поездку к нам. О, в России его и спутников приняли прекрасно! Да, он бывал в школах. Он как руководитель школы для глухонемых по-лучил много интересного. Но ему не стыдно показать и свою школу советским гостям. Он использует достижения европейской науки и сам придумал кое-что… Ну, не бог весть что, правда…

— Не верьте ему, — смеется хозяин. — Он скромничает. У него большие новшества.

Кингсли прав — Москва совсем недалеко от Коломбо. Да и есть ли теперь на земле далекие страны, в прежнем смысле этого слова?

Глава V

СНОВА В ОКЕАНЕ

Три дня пути отделяют нас от Бомбея. Устраиваемся в шезлонгах. Вяло возобновляется обмен монетами и наклейками.

— Радиограммы поступили на имя следующих товарищей, — объявляет репродуктор.

Выстраивается очередь к радисту — еще один признак того, что морская жизнь вошла в свою колею.

— Вы послушайте! — смущенно смеется округлый, лысый турист. — «Папа, где велосипедный насос? Целую, Алик». Верно, он сам и засунул куда-нибудь…

Однако насос не дает папе покоя. Нежно прижимая к себе листок с вестью от сына, он бродит по палубе и советуется, как быть? Алик наверняка потерял насос. Не первый раз случается… Но выбранить не хватает духу. И в Кишинев с десятого градуса северной широты, через Аравийское море, Иран, летит ответ:

«Проси маму купить новый. Целую. Папа».

Между тем с океаном происходит что-то неладное. Он потемнел, утратил ту глубокую синеву, какая поразила нас у экватора.

Он не качал нас, не цвел белыми одуванчиками — и все-таки он был не в своей тарелке, если позволительно вообще сближать океан с тарелкой. Временами по воде пробегала рябь. Она бывает всякая — спокойная, с улыбкой, и нехорошая. Сегодня океан, похоже, вздрагивал от каких-то неприятных переживаний или предчувствий.

Ветер подул с севера, потом с запада. Пришлось накинуть пиджаки. Барометр пополз к «буре». Горная цепь Западных Гат затуманилась, ее словно затопило прибоем.

К ночи вдали собралась гроза. Точнее, две грозы — справа, над Малабарским берегом Индии, и слева, над голым океаном. Между собой они затеяли перепалку. Молнии почти не гасли, озаряя вспышками спящий берег, его обрывы, ущелья, крыши и сады рыбацкого села.

Стрелка барометра нерешительно толклась возле «бури». Нас покачивало, но не сильно. По сравнению с кутерьмой на небесах океан можно было считать спокойным. Он проявил похвальную независимость. Если грозовые тучи имели намерение поднять шторм, то, надо прямо сказать, усилия были потрачены впустую.

Спал я на своем обычном месте-на палубе, под булькающим гуськом. Как всегда, он делал вид, что вот-вот сбросит на меня излишек воды из балластной цистерны. Но я уже перестал обращать на него внимание.

На третий день небо очистилось, барометр двинулся было к «ясно», но опять заколебался.

— Погода нервная, — сказал штурман Мотузов, — Смена муссонов скоро.

До самого Бомбея океан то пугал нас, то ласкал, интригуя своими капризами.

Рано утром мы оставили за кормой цепь зеленых островов-гор, прикрывающих неоглядно-широкую гавань. На рейде замер пассажирский лайнер «Транс-Азия», порт приписки Триест. На его стеклах — золото встающего солнца. Дымя, идет к берегу на погрузку «Стелла Беллатрикс» из Стокгольма, похваляясь своей истинно шведской, безупречной, чуть ли не стерильной белизной. Эти громадные суда кажутся игрушечными на величавом, синем просторе гавани. И уж совсем крошками выглядят рыбачьи парусники. Я различаю в бинокль черный, очень высокий борт, крепкий такелаж, две мачты с косыми парусами. Острые концы их обращены назад. Нет, это судно не похоже на китайскую джонку-бабочку с округлыми крыльями. Скорее, буревестник, привыкший бороться с ветром.

Впереди гасит ночные огни Бомбей. Небо над ним светлеет. Развертывается, уходя все дальше, многооконная, лимонно-желтая лента набережной, очерчиваются купола, башни, завитки зелени, трубы, а над всем этим — тонкий, словно прокатанный вальцами, отстоявшийся слой фабричного дыма.

ВОРОТА ИНДИИ