В мышеловке

– Ух! – вздохнул Джик, задорно задрав бороду и обнажая в широкой ухмылке десны. – Недурно поработали! Мы могли бы выкрасть документы у паршивых политиков, если бы нас кто-нибудь нанял для такого дела.

– Не получится. Большая конкуренция, – возразил я и тоже улыбнулся.

У нас обоих была эйфория, как у людей, которым посчастливилось избежать серьезной опасности.

– Не спеши, – сказал я, – все еще впереди!

Джик подъехал к отелю, поставил машину и занес все ко мне в номер. Он двигался проворно, ловко и расчетливо, затрачивая минимум времени, чтобы быстрее вернуться на ипподром к Саре и сделать вид, будто он все время был там.

– Мы вернемся как можно быстрее, – пообещал он и помахал рукой.

Через две секунды после того, как дверь номера закрылась, раздался стук.

Я отпер дверь. На пороге стоял Джик.

– Мне не мешало бы знать, – серьезно заявил он, – кто же выиграл кубок?

Глава 12

Когда наконец Джик ушел, я, еще раз осмотрев нашу добычу, понял, что мы сорвали банк. Я все больше сомневался в целесообразности тратить время на то, чтобы создать видимость присутствия Джика и Сары на скачках. Имея на руках такой «динамит», ждать их в отеле было выше моих сил. Инстинкт подсказывал, что нужно немедленно выбираться отсюда.

Для постороннего глаза список иностранных покупателей – невинный документ. Уэксфорд мог держать его в незапертом ящике, так как в обычных условиях только в одном случае на миллион кто-нибудь разгадал бы значение этого документа.

«Дональд Стюарт, Ренстон-Хаус, Шропшир».

Вычеркнуто.

На каждой странице по три колонки: широкая посередине и две узкие по краям. В левой узкой колонке стояли даты, в центре – фамилия и адреса. В узенькой правой против каждой фамилии – короткий набор букв и цифр. Например, против записи о Дональде стояло: ММ 3109 Т. В отличие от фамилии этот набор букв и цифр не был вычеркнут. «Возможно, – подумал я, – своеобразный реестр купленных картин».

Я быстренько просмотрел остальные вычеркнутые фамилии в английском списке. Имени Мейзи Метьюз там не было.

«Что за черт! – размышлял я. – Почему?»

Я торопливо перелистал все бумаги. Иностранные покупатели относились в большинстве к англоязычным странам, а доля вычеркнутых фамилий около одного к трем.

Если каждое вычеркнутое имя означает ограбление, то их было совершено несколько сотен.

В конце папки оказался еще один раздел, где снова применялось деление по странам. Здесь перечни фамилий были гораздо короче.

Великобритания. Середина страницы. Я даже не поверил своим глазам:

«Миссис М.Метьюз, „Островок сокровищ“. Уортинг, Суссекс». И вычеркнуто.

Меня затрясло. Дата в левой колонке была похожа на дату приобретения картины. Невычеркнутый шифр в правой колонке – СМК 29 Р.

Положив картотеку на стол, я минут пять думал, тупо уставившись в стену.

Чем начал – тем и кончил: мне еще много нужно сделать до возвращения Джика и Сары со скачек, а инстинкт не всегда подсказывает правильно,

На кровати лежала другая папка, так взволновавшая Джика. Я раскрыл ее и, наверное, стал похож на идиота с отвисшей челюстью. В папке оказалась пачка упрощенных контурных рисунков на манер того, который раскрашивал парень в Художественном центре. Контурные рисунки в натуральную величину, на нефактурном белом полотне, точные, словно скалькированные.

Их было семь штук. В основном – лошади. Передо мной лежали черно-белые контурные рисунки, стопроцентной уверенности у меня не было, но я решил, что тут были три сюжета Маннинга, два – Рауля Милле, а оставшиеся два… Я рассматривал старомодное исполнение контуров лошадей. Не может быть, чтобы Стаббз – он слишком хорошо описан… Тогда, конечно, Херринг. Оба контура были похожи на Херринга.

К одному из полотен была прикреплена записка:

«Не забудь переслать оригинал. Узнай, какая именно палитра была у него, если она чем-нибудь отличалась от обычной».

Я снова посмотрел на три завершенные картины, которые мы забрали с собой. Скорее всего начинались они с таких же самых контурных рисунков. И холст имел то же самое плетение и выделку. Картины в самом деле были похожи на работы Маннинга. Сходство будет еще большим, когда они подсохнут и их покроют лаком. Разные смеси красок сохнут неодинаково, это зависит также и от количества использованных масла и скипидара. Но можно было утверждать, что все три картины были завершены пять-шесть дней тому назад. Краски были в одной и той же стадии высыхания. Наверное, подумал я, их рисовали одновременно, поставив в ряд. Как на конвейере. Красная шапочка на одной, красная шапочка на другой и такая же на третьей. Так экономилось время и краски.

Мазки были аккуратными и сдержанными. Ничего не делалось наспех, небрежно. Добротная работа, как и копия Милле в Алис-Спрингсе.

Передо мной был подлинный Харли Ренбо.

Все три картины были вполне легальны. Закон никогда на запрещал копировать, он только не позволял выдавать копии за оригинал.

Я еще кое-что обдумал, а потом быстро принялся за работу. И когда через час спустился со своей просьбой вниз, персонал отеля был полон желания помочь мне.