В мутной воде

Однажды часу в пятом, когда обыкновенно мариенбадские больные рассыпаются по окрестностям пить кофе с горячим молоком, Варвара Николаевна под руку с итальянцем поднималась по лесной аллее на Vilhelm's Hohe. Барон с трудом поспевал за ними. В лесу было хорошо: пахло душистой сосной, веяло лесной свежестью. Итальянец горячо о чем-то рассказывал, а Варвара Николаевна смеялась глазами, слушая восторженные полупризнания. Она была очень хороша в своем изящном сером костюме, обвивавшем ее стройную, гибкую фигуру. Лицо ее было оживленно, глаза улыбались.

- Однако мы оставили барона далеко позади!.. - смеясь, заметила Варвара Николаевна, останавливаясь.

- Вы не хотите меня слушать? - сердито проговорил итальянец.

- Отчего ж?.. Но только втроем будет веселей... Как вы думаете?

И она так лукаво взглянула на молодого художника, что он с сердцем проговорил:

- Шутить, синьора, нехорошо!

- А разве я шучу? Я думала: вы шутите! Барон, идите скорей! крикнула она барону.

Отдохнувши, все стали подниматься. Итальянец мрачно молчал, а Варвара Николаевна поддразнивала барона, рассказывая ему по-русски, что у итальянца прекрасные глаза и белые зубы. Барон находил его тривиальным и нежно нашептывал Варваре Николаевне, что она очаровательна.

- Ах, барон, если бы вы знали, как все это надоело!.. Я думаю скоро уехать отсюда!.. Слава богу, вот и скамейка! Присядемте!

Они уселись на скамье, стоявшей на площадке. Это было Charlotten's Hohe. Напротив них сидели две дамы и мужчина.

- Здесь хорошо, но только скучно, не правда ли? - промолвила Варвара Николаевна по-русски, обращаясь к барону. - Посмотрите-ка на итальянца. Он все, верно, сердится... Я люблю сердить его!

Мужчина, сидевший напротив, пристально посмотрел на Варвару Николаевну и не спускал с нее глаз.

- Что ж, пойдем дальше, барон?

- Как хотите...

- Спросим у итальянца!..

Он мрачно отвечал, что ему все равно.

- Так пойдемте вниз!

Все стали спускаться молча. Варвара Николаевна отказалась от руки, предложенной итальянцем, и шла одна. Веселое расположение духа давно исчезло. На нее вдруг напала хандра, и она почему-то вспомнила теперь, что не уничтожила своих писем к Башутину.

Она обернулась. Господин, сидевший на скамье, тихо шел следом за ними. Этот господин вдруг почему-то смутил ее. Почему? Она сама не могла себе объяснить. Они спустились вниз к Вальд-Квелле и выпили по стакану этой воды. Она оглянулась. Господин следил за нею глазами.

"Какая я глупая!" - промелькнуло у нее в голове при мысли, что какой-то неизвестный господин может ее беспокоить. Она дошла до дому, простилась со своими спутниками, посмотрела вокруг, - никого не было.

Параша встретила ее с письмом в руках.

Варвара Николаевна взглянула на адрес, весело улыбнулась, узнавши руку Привольского, быстро разорвала конверт и стала читать.

С первых же строк лицо ее покрылось смертной бледностью и глаза сверкнули. Она скомкала письмо и бросила его на пол.

- Все кончено!.. - проговорила она сквозь зубы. - И он еще смеет упрекать!..

Она подняла письмо и прочитала громко:

- "Прошу вас избавить меня от писем. Я узнал, кто вы такая, и..."

- Узнал, кто я такая!.. - повторила она, нервно подергивая губой.

Горе, злость, оскорбленное самолюбие брошенной любовницы терзали ее. Она ходила по комнате в бессильной злобе. В эту минуту Привольский был ей противен, но в то же время как бы хотела она видеть его у себя, заставить на коленях умолять о любви и, наконец, простить его.

Слезы наконец подступили к горлу, и ей стало легче. Она позвала Парашу и рассказала ей, как подло с ней поступили. Параша участливо заметила, что все мужчины такие...

III

В это время кто-то робко постучал в дверь. Варвара Николаевна вздрогнула и велела Параше сказать, что она больна и никого не принимает.

- А если итальянец?

- Не надо. Никого не надо!

Через минуту Параша вернулась и сказала, что какой-то незнакомый русский желает видеть ее по важному делу.

- Пусть придет завтра!

- Он просит немедленно вас видеть, - доложила, снова вернувшись, Параша и прибавила шепотом: - Он велел вам сказать, что не уйдет, пока не увидится с вами!..

У Варвары Николаевны тревожно забилось сердце. "Какое такое важное дело здесь, в Мариенбаде?" Ей почему-то вспомнился господин, следивший за ней на прогулке.

- Прими его! - выговорила она, сдерживая невольное волнение.

Она вытерла слезы, зажгла свечи, села на диван и устремила глаза на двери.

"Он или не он?" - думала она, ожидая с каким-то суеверным страхом этого странного посетителя.

"Он!" - чуть было не крикнула она, когда в комнате показался тот самый господин, которого она только что видела в лесу.

Господин этот был очень скромный на вид человек, лет сорока, с самым обыкновенным добродушным лицом. Одет он был очень скромно.

При взгляде на него Варвара Николаевна успокоилась и даже улыбнулась при мысли, что она могла испугаться такого смирного и безобидного, по-видимому, человека.

- Извините, пожалуйста... Я побеспокоил вас! - проговорил скромный господин, бросая беглый взгляд вокруг. - Я имею честь говорить с Варварой Николаевной брефьевой?

- Да. Что вам угодно?