В море, на суше и выше...

— Я заходил... Но вы и все... спали.

— А бутылка почему в смазке... — песня продолжалась.

— Я, когда на борт возвращался... — пауза, — старпом в Центральный спускался... — неподдельная гордость в словах, — ... вымазал ее для конспирации....

«Цветение сакуры» чуточку омрачилось от «дуновения бриза». А в голове проскочила мысль-сомнение: «Это, наверное, не наш урод, а старпом с этого экипажа...»

— И как конспирация? — Песенное благозвучие деликатно сменило «дольче» на «крещендо». — Пронесло?...

— Удачно!... — Лейтенант гордо приосанился и смеживал длиннющие ресницы. — Старпом спросил: «Морозов, смазку несешь?» Я ответил: «Так точно!», он уточнил: «Андрей Иванович посылал, для отсечных нужд?», я сказал, что да... А больше он ничего и не спрашивал... Вот сижу тут.

— А где старпом? — «крещендо» нарастало.

— Наверное в казарму ушел.

— А чей был старпом... С экипажа?

Андрюха вожделенно взглянул на невзрачность грязного зеленого стекла.

— Нет, наш.

— Наш?!

Дьявольские силы устроили в голове отчаянный канкан. Андрюха почувствовал, как их копытца дубасят теменной бугор. И даже если в этой бутылке был самый ядовитый яд, разбавленный слюною вездесущего старпома, да хоть и тещи, он бы выпил его не задумываясь. «А вот назло!»

«Цветение сакуры» моментально осыпалось. Лицо Андрюхи стало самоотреченным, суровым, готовым к любым революционным потрясениям.

Лейтенант, видевший это, испугался и обмяк. Он медленно опустился на диван и пролепетал.

— Андрей Иванович, не пейте, качество плохое... Вам будет плохо, как вчера... Отравитесь...

— Морозов, сколько у Вас было по химии и ботанике? — с мефистофельским сарказмом спросил Шаров.

— Четыре и пять, — тихо пропищала «тень отца Гамлета».

— Четыре и пять... — передразнил Андрюха, — и за такие оценки, вы не удосужились поглубже вникнуть в эти великие науки!? А знаете, мой юный друг, что вы сидели здесь и колошматили себе неотвратимое отравление? Спирт... Спирт — это «святая вода»!... А вы грызли синильную кислоту, которой изобилуют ядра семян косточковых...

Шаров зло и лукаво обвел глазами алюминиевые миски и понизив голос, добавил: — И сожрали их в большом количестве... Но не вздумайте притворятся мертвым, когда вам станет плохо... Наш старпом имеет привычку сразу закапывать... Без всякой жалости...

Шаров «воспарил» над столом, как дух демона. Обхватив бутылку пятерней чуть выше донышка, резко повернул в сторону каюты. Еще через мгновения, раздался звон разбитого стекла и замкнутый отсечный объем заполнился отвратительным запахом «жженой резины». Из двух больших зеленых осколков, лежащих на металлических паелах палубы, на остолбеневшего Андрюху, смотрели строгие и заботливые глаза старпома.

«А вот назло!»

Рига, май, 2002 год.

Из книги «Друзьям подводникам...»

ВАЛЕРИЙ КОРОЛЮК

Родился в Вологде, 20 марта 1956 г., в семье военврача. Через 23 года (после шестилетней учебы на 4-м факультете ВМА имени С. М. Кирова) очутился во Владивосток в качестве начальника медслужбы большой дизельной подводной лодки пр. 611, после которого «успел героически освоить» пр.пр. 877 («Варшава», 2-й корпус), 641 и 613 — в автономках и ремонтах от Камчатки до Приморья. Через 11 лет переквалифицировался в журналисты, чем выслужил звание подполковника флота и должность начальника отдела газеты КТОФ «Боевая вахта», стал членом Союза журналистов России, действительным членом Русского географического общества и членом-корреспондентом Всероссийского Геральдического Общества. Теперь оказался на посту директора пресс-центра Морского госуниверситета имени адмирала Г.И. Невельского (бывшего ДВВИМУ).