В море – дома! Славный мичман Егоркин

Матросы верхних команд смывали с палубы, оружия и надстроек еще не высохшую морскую соль, не забывая, «исподтишка», шутливо поливать друг друга, радуясь неожиданной передышке, солнцу, теплу и тишине. Мичмана их поторапливали – вот засохнет соль, встанет белым налетом – тогда не ототрешь, намучаешься!

Андрей вдруг заметил, что от левого борта отвалил «наливник», залив «Беспощадному» все топливные цистерны по самые горловины. Матросы БЧ-5 сматывали и убирали долой с запачканной палубы свои «анаконды», толстые жирные шланги, еще сочащиеся соляркой…

Он огляделся: – «Ба! Погляди-ка!» – изумился он. Команда снабжения и расходное подразделение таскали с грузовика на причале ящики и коробки с продовольствием в изрядно исхудавшие корабельные «закрома» – провизионки. Тут же вестовые и «камбузники» разгружали большую гражданскую хлебовозку.

По всему причалу вкусно пахло горячим хлебом. Даже голодная слюна появилась во рту у Крутовского!

«И чего это тыл так расщедрился?» – подумал с тревогой Андрей. «Сами все на причал все привезли! В лесу, определенно, волки издохли!» – с нарастающим подозрением думал минер – «Тыл – это не лицо флота, это его наоборот!» – как учит наш мудрый комбриг». По выработанной службой привычке к анализу, он «сложил два и два». В груди опять шевельнулось нехорошее предчувствие… Два вывода тут сделать трудно!

«Ну, а вдруг, а все же, у оперативного тыла или у командира бербазы, может быть, совесть проснулась? – безнадежно попытался он отогнать от себя свои собственные мрачные прогнозы. «Да ну, на фиг, так не бывает!» – он устыдился нелепости своего предположения о наличии совести у тружеников тыла.

Однако, за ужином, старпом капитан 3 ранга Георгий Меркурьев объявил офицерам, что, по данным известной ему нанайской разведки, сегодня же в ночь двинемся к «родным пенатам». Это вызвало веселое оживление в кают-компании. Штурман и его командир группы сразу после ужина поднялись к себе – для предварительной прокладки. Зная золотой характер отца-командира, штурман предпочитал быть готовым к любым неожиданностям, не дожидаясь особых указаний и связанных с этим издевательских комментариев…

Хоть «приготовление» еще не было объявлено, но и командиры других боевых частей, вместе со своими офицерами, тоже разошлись по своим заведованиям. Пример штурманов вдохновил. Действительно, а мало ли, что?

Командир боевой части 3 «Бесшабашного», капитан-лейтенант Андрей Крутовский в просторечье – минер, прогуливался по верхней палубе, собираясь осмотреть свою горячо любимую матчасть и «глянуть в глаза» своему разношерстному, но не менее любимому, «эльдробусу». Он с тоской бывалого моряка, замшелого и поросшего ракушками в соответствующих местах, смотрел в сторону многоэтажных домов, и оценивал гражданское население. Точнее – его прекрасную половину.

Понятное дело, даже его голодный на женщин «снайперский» глаз, ничего кроме пестрых силуэтов с этакой дистанции не разглядел. Но тогда скажите, воображение-то нам, вообще, на что?

«Эх, в «Океан» бы вечерком, или в «Чайку» какую…» – замечтался он и потянулся, поочередно напрягая мышцы, как застоявшийся молодой кот.

«Однако, даже если и останемся тут до утра, отец-командир чем-то озаботит до глубокой ночи, а потом уже и идти смысла не будет… Это уж – наверняка, это уж – как утреннее «здрасьте»! Да и щедроты тыла – не к добру!» – припомнил он, сам себе разрушая мечты, и «духовно приземляясь». Крутовский завершил цепь рассуждений, и довольно улыбнулся своей догадливости и предвидению бывалого служаки.

Он услышал на верхней палубе трубный глас одного из своих старшин команд. Мичман Егоркин, стоя возле закопченной и остро пахнущей порохом недавних стрельб, РБУ, и громко распекал своих подчиненных. У его ног восседал корабельный пёс Мишка, могучий черный ньюфаундленд, мамаша которого явно подгуляла с каким-то «бродячим рыцарем». Года полтора назад какая-то сволочь безжалостно выгнала из дома «дефектного» щенка, а замкомбрига Громяковский подобрал и привез его на бригаду. Мохнатый добродушный пёсик, похожий на медвежонка, прижился. Он старательно нес «сторожевую вахту» вместе с вахтенным у трапа, играл с матросами, которые скучали по дому и по свои домашним питомцам.

Мишка быстро стал любимцем экипажа «Бесшабашного». Потом, со временем, он рос, рос да и превратился в здоровенного, сильного пса с добрым, общительным характером, преданно любившего своих многочисленных хозяев и искренне считавший «Бесшабашный» своим домом. И вот этот дом, по древней собачьей традиции, он обязан был охранять и защищать – так он полагал и к этому стремился. Воспитанный пёс никогда не гадил на палубе, уважал командира, подхалимничал к старпому и… умело прятался от всех проверяющих. Чем наглядно доказал свой интеллект!

Крутовский незаметно приблизился к Егоркину из-за спины.

– И ты называешь себя годком!? – обращаясь к командиру отделения Яшкину, делано удивлялся тот. – Да после этого ты – годок моим ботинкам! Не больше! А кто тебя учил крепить железо проволочкой? Тем более – движущие детали? Только скажи, что – я!!!