В море – дома! Славный мичман Егоркин

Гидроакустики засекли далекое призывное пение касаток, пустили звук в трансляцию. Было в этом что-то завораживающее… и вскоре два больших красивых зверя грациозно поплыли у борта, то взлетая над волнами, то с шумом уходя в глубину. Вода, смыкаясь за ними, отливала изумрудным цветом, проскальзывая по идеально-обтекаемым телам, а гладкая кожа переливалась радугой в свете солнца. В их движениях играла дикая, природная сила и нельзя было не залюбоваться этой игрой!

Сурков вытащил на ходовой сигнальные гранаты, взрывающиеся на определенной глубине, но командир запретил даже думать о том, чтобы «пугануть» касаток!

– Крутовский, вашему пироману что, заняться нечем? Чем ему касатки-то бедные помешали? – поинтересовался Тихов.

– Я на всякий дежурный случай, товарищ капитан 1 ранга! А вдруг кто за борт сыграет, или барказ спустить придется? Пугнуть же китов будет надо! Они получат по ушам гидродинамический удар, и сразу удерут! – оправдывался Сурков.

– Вот ты смотри, чтобы тебе по ушам не дали, если потеряешь свою гранату-то! – усмехнулся командир.

– Кстати, ты и своему человеку, упавшему за борт, этим взрывом все внутренности до конца отобьешь! И конец – тоже! Чтобы уж наверняка, и с гарантией! Это уж точно! – заверил развоевавшегося старлея мудрый и опытный начальник штаба. «Не настрелялись, не наигрались в войну-то! Значит, еще все впереди! Хуже, когда ему все станет по фигу. Вот тогда…» – подумал он.

– Между прочим, касатки – это не киты, а самые большие дельфины на планете. Они на человека никогда не нападают! – авторитетно заявил доктор, зачем-то вызванный на ходовой к командиру.

– Доктор, позвольте! А эти самые касатки сами-то знают?

– Что – знают?

– А вот то, что они не нападают на человека? И, вдруг нам высаживаться на барказе, буй какой или чего еще подбирать? – спросил у врача капитан 2 ранга Жильцов.

– Ну-у-у, – протянул начмед Венценов, со скрытым сомнением. – Из любопытства, может, в барказ бы они носами и потыкались. Могли бы нечаянно перевернуть его, конечно… но вот напасть… не знаю!

– Ага! Значит только из любопытства? Вот теперь я буду спокоен! – подхватил ехидный Журков. – А любопытство – у них сугубо научное или гастрономическое, тоже? Орать что-то вроде: «Я не вкусный!» – надо? – прицепился он к доктору.

– А если у них возникнет такой интерес, то орать-то уже поздно будет! – ввернул кто-то.

– Эй, а ну, закрыли свой Бакинский базар на ходовом посту! Даже замполит молчит, как положено, внимание не отвлекает. А эти разошлись! Юмор бьет ключом! Чистый КВН! Всему предел бывает! Рулевой вон этот юмор ваш запоминает, чтобы в кубрике с братвой поделиться, а корабль идет, как бык… это самое! – прикрикнул командир, напомнив офицерам, где они, собственно, сейчас присутствуют.

– А ну, не виляй! Рыскаешь, то вправо, то влево по курсу, как пьянчуга по пути из кабака!!! – это уже Караев сходу «подравнял» рулевого.

«Вообще-то, это дело вахтенного офицера!» – устыдился Журков и сделал вид, будто он в этот момент изучал обстановку по правому борту, где было видно взлетающие сигнальные ракеты, очевидно, обозначающие место идущей торпеды.

«Безшабашный» еще долго ходил за «Марьятой». Больше оторваться ей не удавалось. Хватит, ученые!

Глава 7. Если море горбатое…

Если ты, оглушенный, не лез
В штормовое веселье —
Что ты знаешь про землю, малец?
Что ты знаешь про землю?

«Что ты знаешь про землю?» Песня из к/ф «Океан». 1974 г., Юрий Макаренко

Получили штормовое предупреждение, и, хотя погода все еще радовала и искрилась летним солнцем, волны стали повыше. Штурман ворчал, что где-то в столице что-то перепутали, а теперь вот еще возьмут и накаркают. Но командир, молча указал ему на небольшую черную тучку на северо-западе, в которую медленно погружалось солнце. Похоже, что она набухала и разрасталась, а из-за горизонта лезли и ее приотставшие подруги.

– Штурман, вспомните у Лухманова: «Если солнце село в тучу – жди, моряк, на море бучу!» – напомнил Караев. – Классика!

– Если есть ему что вспоминать, конечно… – пробурчал сквозь чуткую дрёму Константин Александрович из-под мохнатого воротника командирского тулупа, куда он прятал усталые от напряжения глаза.

– Да и у меня нога, перебитая когда-то, мозжила всю ночь. Примета верная! – согласился Егоркин, принесший на подпись вахтенному офицеру журнал обходов дежурного по низам.

Командир как в воду глядел! Впрочем, именно туда он и глядел, и видел именно то, что положено видеть опытному моряку, в отличие от восторженных романтиков и равнодушных балбесов, не отягощающих свои мозги лишними знаниями!