В море – дома! Славный мичман Егоркин

Андрей видел такие концептуальные проекты в морских журналах, но… корабль, все-таки, должен быть красивым даже в таких решениях! Иначе уйдет что-то, чего ни описать, ни объяснить нельзя. Но чего явно не будет хватать, если пропадет! А в море кому-то все равно ходить придется! И даже – воевать в нем!

Турбины весело пели песню погони – так думалось Крутовскому на романтической ноте. Техника – работает, по крайней мере – никто об обратном не докладывал.

Видимость – сто на сто, легкий ветер и легкое же походное возбуждение. Хорошо – когда все хорошо! Ох, не сглазить бы! – Андрей вспомнил Егоркина и… незаметно постучал по деревянному покрытию прибора. На всякий случай! А вдруг?

Штурмана вдвоем бегали с крыла на крыло мостика. Командир что-то спросил у одного из них и ехидно улыбался, и качал головой, удовлетворенно наблюдая.

– Теперь в поте лица ты будешь добывать хлеб свой! – многозначительно процитировал Караев, глядя на их активность – Мне бы тоже давно надо было самому догадаться, как вас заставить думать! – пожалел он вслух о своей непредусмотрительности.

Оказалось, что в штурманскую рубку пришел заспанный и злой Тихов, молча шарахнул своей пилоткой по индикатору АДК, старательно завесив ею весь его дисплей, и сказал: – Считайте, что сломался! У вас и средств и способов определения места до… (он сказал, как много этих самых способов. А так же, о том, где он видал таких штурманов, которые кроме как заглянуть «в очко» АДК ничего не умеют и даже не хотят уметь! Что уже хуже…)

Жизнь для штурманов несколько полиняла и потеряла свои радужные цвета. К легкой-то жизни быстрее привыкаешь, но трудности надо преодолевать! Даже – искусственные, созданные родным начальством в учебных целях! И, самое-то главное, для твоего же блага, оказывается!

С чувством исполненного долга Тихов присел на крошечный диванчик в штурманской рубке, завернулся в пальто, поднял уютный лохматый воротник, зарылся туда носом и… сделал вид, что задремал. Штурманенок делал замеры, лез в какие-то таблицы, и острым, заточенным до состояния иглы, штурманским карандашом писал в книжке столбцы цифр, смешно шевеля губами. Он не то диктовал, не то матерился себе под нос – тут начштаба не мог быть твердо уверенным. Подсматривая из-под опущенных ресниц, Константин Тихов все же решил, что этот эмбрион штурмана несет его во все корки. Почему-то стало обидно за себя, за свой возраст и… погоны.

Нанеся полученное в результате непривычных мучений место, сравнив его со счислимым, лейтенант с опаской оглядев якобы спящего капитана 1 ранга, протянул руку и попытался приподнять краешек пилотки.

Тут, ужасно довольный своей предусмотрительностью, Тихов ка-а-к рявкнул:

– Куда-а-а! А ну, положь в зад! Порву как Тузик грелку!

С этим парнем спортивного вида такая операция бы вряд ли вышла, но пугануть все равно было приятно! Штурманенок подпрыгнул на месте и испуганно оглянулся. К мстительной радости Тихова.

«Мелковато как-то вышло!» – грызанула было совесть начальника штаба, но… отпустило, как говорят врачи. Совесть, она, конечно – совесть, но – всё же, – своя! Чай, не обидит!

«Знай наших! А то вишь, дылда вымахал, на целую голову выше меня, все 190 сантиметров! А в штурмании-то – слабоват! Не так их учат, эх, не так!» – удовлетворенно подумал он, часто комплексовавший по поводу своего невеликого роста. «Да, в наше время дождь был мокрее, килограмм тяжелее!» – процитировал он. «И вот ведь, гад!» – неожиданно обозлился Константин Александрович на штурманенка. «Он-то сможет еще стать капитаном первого ранга, даже адмиралом! Запросто! Время будет! А двадцатидвухлетним лейтенантом я уже никогда не стану! Вот хоть тресни – не стану! И самое хреновое в молодых офицерах то, что мы сами уже никогда-никогда молодыми не будем!» – грустно покивал своим мыслям Константин Тихов. Он почему-то расстроился и, уже в слух, в тридцать четыре этажа, прокомментировал свое состояние души. Это у него было вместо вздоха – рефлексировать, выдавая себя, Тихов считал делом недостойным офицера… правильно, надо сказать, считал!

Штурманцы шарахнулись от него в разные стороны – кто к прокладочному столу, кто на – крыло мостика. У маленького старшины-штурманского электрика, старательно возившегося с картой, отвалилась челюсть. Они-то думали… Они-то, в своей мании величия, считали, что это опять в их адрес! Размечтались!

– Рот закрой! Мух все равно нет – ловить не надо! Смотри, пропустишь какое важное оповещение! – по инерции прошелся Константин Александрович и по безвинному парню. «И чего это я, собственно?» – запоздало удивился он сам себе.