В мире актеров

И я уже не сомневался, что следующую свою роль она непременно выиграет. Так и случилось. Дорина в мольеровском "Тартюфе" вызвала единодушный восторг зала. Фривольность и чистота, кокетство и грация. Легкое дыхание и легкое движение. Она продемонстрировала игру глазами – это очарование классического фарса, она показала пластику рук, напоминавшую танцующие пальцы ее отца. Она была гармонична и радостна. "Я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом", – вспомнились мне слова чеховской Нины, когда я смотрел на эту неотразимую Дорину, выводившую на чистую воду ханжу и циника Тартюфа.

...А ее уже ожидала Лиза в "живом трупе". В спектакле поставленном в Художественном театре А.Эфросом Лиза оказалась безупречно толстовским персонажем (точно так же как раньше и другая ее Лиза "маленькая княгиня" в фильме "Война и мир").

По-своему блестящая, отлично воспитанная, корректная не

только в поведении, но и в душевных движениях (даже в мыслях не позволит себе ничего неприличного), мать с вечной тревогой за ребенка. Но, как говорит о ней Федя Протасов, женщина без "игры", без всплеска поэзии, без "сумасшедшинки”.

Актриса разнообразно играла однообразие, тактично показывала пределы отпущенных этой натуре чувств, ее заурядность. Но она поймала тот миг, когда Лиза обнаруживает незаурядность, Когда следователь дал ей очную ставку с мужем, которого она считала умершим, покончившем с собой, в ней происходит взрыв любви к Феде, страстной, единственной, неотразимой. Лиза как-то неестественно, словно надломившись, бросается к нему, забыв всю свою респектабельность. И в эту секунду она великая женщина!

А следующая ее роль была сыграна не в спектакле, не в кинофильме и не по телевизору и об этом надо рассказать подробнее, ибо это новое, ранее не встречавшееся. Предложил это Святослав Рихтер. Он не только великий музыкант нашего времени, но человек с универсальным художественным мышлением. Он придумал и, главное, сумел осуществить некое новое действо. О нем поговаривали, ходили слухи, говорили даже, что "неприлично не побывать", что там, мол, собирается "вся Москва"… Ох, уж эти театральные кумушки! Но не будем строги.[2]

Называется это "действо" "Декабрьские вечера" и то, что я увидел и услышал в самый канун Нового года в белом зале Музея изобразительных искусств имени Пушкина в самом деле было необыкновенно.

Идея соединения разных искусств в надежде получить новое средство воздействия на душу зрителя привлекала художников всегда, причем именно крупнейших мастеров, достигавших, казалось бы, мыслимого совершенства в своем жанре. Может быть это происходит оттого, что они острее нежели другие чувствуют ограниченность отпущенного им природой творческого пространства?..

Вспоминается случай из жизни Льва Толстого. Однажды он предложил соединить искусство художественного слова, живопись и прозу в нечто цельное, единое, с тем, чтобы все это особым образом выразило исполненное тут же музыкальное произведение. Он взялся написать рассказ, Илья Репин должен был стать автором картины. Последнюю, по мысли Льва Николаевича, выставят перед публикой на эстраде, с которой артист Андреев-Бурлак (его манера чтения нравилась Толстому) прочтет то, что сочинит писатель.

Идея не осуществилась, поскольку лишь один из предполагавшихся участников исполнил задуманное. По счастью им оказался сам Толстой. След несбывшегося – "Крейцерова соната".

...Интересно все-таки, в какой степени усиливается (или, в случае неудачи, ослабляется) действие каждого из искусств, вместе составивших новое? Что тут – иное качество? Наверное. Загадка? Это уж точно.

Как известно, наиболее часто соединяемые искусства – театр и архитектура. От римских цирков и средневековых замков до прозрачных интерьеров современных аэропортов – где только не играли актеры, не пели певцы!

То, что предложил Святослав Рихтер – воплощение этой вечной идеи синтеза искусств.

Спектакль, нет – концерт, нет, лучше все-таки сказать то, что уже сказано

д е й с т в о

, начинается заметно раньше чем прозвенит звонок, приглашающий в зал. По галерее знаменитой парадной лестницы музея публика поспешно прохаживается и висящие на ее стенах портреты в таком живом старинном багете втягивают нас в свой мир, обволакивают, возбуждают спокойствием отшумевших, но не отошедших мыслей и страстей. Выставка "Английский портрет". Но английским художником изображен и русский вельможа Воронцов, при одном взгляде на него сразу приходит что-то пушкинское, лирика и эпиграммы... Тут нежный и тонкий поэт Перси Биши Щелли и страстный политик и язвительный драматург Ричард Бринсли Шеридан, подаривший нам язвительную пьесу "Школу злословия" и непреклонный и азартный Уильям Питт-младший в 24 года ставший премьер-министром (Англии и поставивший целью своей жизни сокрушение Наполеона... Были тут и другие, "славные мужи", как написали бы о них в начале прошлого века. Дыхание истории обдавало нас своим холодным теплом. И кто знает, не проводи мы этих двадцати минут на галерее, восприняли бы именно так то, что предстояло нам в белом зале?..