В меняющемся мире

Темперамент у него был, конечно, кавказский, хотя он всегда стремился сохранять самообладание. Но иногда взрывался, приходил ко мне и заявлял: «Больше с ними не могу!» Я его успокаивал, подключал Зайкова, а когда понимал, что дело в спорах ведомств зашло далеко, подключался сам. Впоследствии, на одном из крутых поворотов перестройки, с ним случился срыв, что привело к его отставке. Я был против этого, очень жалел, что он не выдержал.

Соратники. Яковлев, Черняев

Я благодарен тем моим соратникам, которые внесли вклад в выработку наших внешнеполитических подходов и позиций. Это Александр Яковлев, Вадим Медведев, Анатолий Черняев, Георгий Шахназаров, Вадим Загладин. Люди очень разные, имевшие свое мнение и умевшие его отстаивать. Иногда, как, например, при подготовке проекта доклада к XXVII съезду КПСС в начале 1986 года, споры были горячими, острыми. Так и должно быть. Но в итоге мы приходили к согласию, к общему знаменателю.

Яковлев и Черняев – яркие личности, фронтовики, люди большой эрудиции, жизненного и политического опыта. Александр Николаевич Яковлев сделал партийную карьеру, потом много лет был послом в Канаде, но по-настоящему раскрылся в годы перестройки. Оказавшись секретарем ЦК, а затем членом политбюро, он работал с большой самоотдачей. Активный сторонник гласности и нового мышления, он нередко оказывался под огнем критики со стороны тех, кто не принял перестройки, особенно когда события привели к размежеванию в партийном руководстве, прежде всего по вопросам внутренней политики. Яковлев до конца оказался верным выбору перестройки, утверждению свободы, демократии, открытости, плюрализма, нового мышления во внешней политике.

С Анатолием Сергеевичем Черняевым я познакомился в поездке делегации КПСС в Бельгию в середине 1972 года. Я возглавлял делегацию, а Черняев тогда работал в международном отделе ЦК КПСС. Там было немало современно мыслящих людей. Но и среди них Анатолий выделялся смелостью мышления, поиском нестандартных подходов. Я был «старше» его по положению, он – на десять лет старше меня по возрасту. Но общий язык мы нашли очень быстро.

После моего перевода в Москву наши контакты с Анатолием стали глубже и основательнее. Возникло и постепенно крепло убеждение, что это один из наиболее знающих и смелых политических аналитиков, человек способный к масштабному мышлению и самоотверженной работе. С Анатолием Сергеевичем я, как говорится, попал в десятку.

Когда он стал моим помощником по международным делам, нам не надо было «срабатываться». Эти годы стали его звездным часом, он проявил свои лучшие качества. Его роль в разработке внешней политики перестройки была одной из важнейших. Колоссальная работоспособность позволила ему не только справляться с огромным объемом повседневной работы по подготовке к визитам, беседам, встречам, но и вести дневник – бесценный материал для историков. Мы стали друзьями и оставались ими до конца.

Наша совместная работа, конечно, не была какой-то безоблачной идиллией. Были острые обсуждения, расхождения, даже конфликты. По-другому и не может быть, когда вместе работают люди с убеждениями и характером, готовые отстаивать свои позиции в серьезном разговоре и открытом споре.

Мы прошли большой и трудный путь – от первых шагов к нормализации отношений с Западом до подписания договоров о ядерном разоружении и Парижской Хартии для новой Европы, вместе пережили бурные события, приведшие к объединению Германии и переменам в Центральной Европе, и это произошло без крови! Перемены должны быть мирными, без войны, без крови – эту позицию Черняев полностью разделял и всегда действовал в соответствии с этим убеждением.

Совещание послов в МИДе. Мое выступление

В мае 1986 года я выступил на совещании послов и ответственных работников министерства иностранных дел. К дипломатам я всегда относился с большим уважением. Большинство из них восприняли импульсы нового мышления, активно взялись за реализацию новых подходов. Но многое надо было менять.

Вспоминаю, как я вошел в зал заседаний МИДа. Он был заполнен. Среди участников – дипломаты разных поколений, от ветеранов до молодых тогда сотрудников, которые стали впоследствии послами, заняли руководящие посты в министерстве. Я понимал, что от меня ждут не речи «для проформы», а чего-то действительно серьезного, и тщательно готовился к выступлению.

Недавно я перечитал ту речь. Она была опубликована всего один раз, в 1993 году, в книге «Годы трудных решений», которую давно уже не найти в книжных магазинах. Поэтому я позволю себе процитировать этот текст:

«Суть в том, чтобы доводить задуманное и начатое до конца, а у нас во внешней политике много незавершенки, долгостроя и вала.