В Луганске-Ворошиловграде

А листья – будто бы погоны.

И, словно адъютант, за вишней

Шагает абрикос зелёный.

* * *

Автобус вздыхает сквозь кашель мотора,

Шофёр озабочен: «Оплата вперёд»

А ветер, расправив распахнутый ворот,

Сквозь город последние листья метёт.

Меж ними – обрывки счастливых билетов,

Осколки удачи и чья-то любовь…

Автобус сигналит: мол, песенка спета.

Но лето поёт. И всё ясно без слов.

* * *

Я расстрелян осенним дождём,

Ранен в сердце косым листопадом.

Он в своей правоте убеждён,

Он мне шепчет: «Так надо, так надо»

Я взлетаю за ним в небеса,

Я надеюсь на злую удачу.

А до снега – всего полчаса.

Я готов к нему, слышишь? Я плачу.

* * *

Он был красавцем 30 лет назад,

Влюблялся, мучился, подыскивал работу.

И, хоть глаза по-прежнему горят,

Судьба – уже не песня. Только ноты.

Другие по следам его идут,

Не замечая в песнях совпаденья

То радостных, то горестных минут,

Цепляющих мгновенье за мгновенье.

А он всё ищет свой простой мотив

Сквозь гомон птиц и дребезги трамвая,

В мелодию судьбу не превратив,

Всё чаще падая. Но иногда – взлетая.

* * *

К.М. Иванцову

В Освенциме сегодня тишина.

Не слышно стонов, выстрелов, проклятий

Хотя почти забытая война

Не выпускает из своих объятий

И тех, кто обживает небеса,

И тех, кто на земле ещё покуда.

А память воскрешает голоса,

Которые доносятся ОТТУДА.

Они звучат сегодня и во мне,

Живые строки Нового Завета,

Где жизнь сгорает в бешеном огне.

За что и почему? – И нет ответа.

За что и почему? – Ответа нет.

Вопросы забываются с годами.

И, кажется, чернеет белый свет –

Под бормотанье: «Было, но не с нами…»

Потомки Геббельса – как сорная трава,

Напялившая незабудок маски.

И кругом – от неправды голова

В Нью-Йорке, и в Варшаве, и в Луганске.

Мол, там совсем не мучили, не жгли

В тех лагерях, где жизнь страшнее смерти.

Но стон доносится из-под земли:

Вы слышите: «Не верьте им, не верьте…»

В Освенциме сегодня тишина,

И не седеют волосы убитых.

Приходят и уходят времена

И, проявляясь на могильных плитах,

Бессмертны имена познавших ад,

И в небеса ушедших без ответа.

За что и почему? Они молчат.

И словно божий суд, молчанье это.

* * *

Я работаю без суфлёра –

Говорю, ошибаюсь, плачу.

Тень случайного разговора

Заслоняет порой удачу.

Слово режет, как бритва, ловко.

И, бывает, я тоже трушу.

Я работаю без страховки,

Словно вены, вскрывая душу.

* * *

Среди добрых, злых и равнодушных,

Как в трамвае, нет свободных мест.

Есть табличка «Применять наружно»,

Добровольная, как Красный крест.

Любопытство, горькое как вишня,

Выросшая в тесноте двора,

Ощутит себя вдруг третьим лишним

На границе «завтра» и «вчера».

* * *

Я в долгу за свет и за тепло,

Свет души, тепло её и боль.

Я в ответе за добро и зло,

Как смычок в ответе за бемоль.

Как скрипач в ответе за струну,

И за свой провал или успех.

Как солдат – за прошлую войну…

Я в долгу за свет. Но не за всех.

* * *

Для себя – и склочники не врут,

Хоть и правду, вряд ли, говорят.

Ведь она – всегда напрасный труд,

Если всё равно, кто Брут, кто брат.

Из вранья рождается вражда,

Сплетнями оскаливая рот.

И гудят, как нервы провода.

Хоть привычнее – наоборот.

* * *

Женщине, стоящей у окна,

Не дорога – тень судьбы видна,

Жизни одинокий силуэт,

Проходящей мимо «ДА» и «НЕТ»,

Мимо поцелуев и вранья,

Пересудов стаи воронья,

Мимо прошлого, где детства ясный свет,

И любви, которой нет и нет.

* * *

То ли некогда, то ли не хочется

Постоять, поразмыслить слегка.

Суета – это суть одиночества,

Словно масло – внутри молока.

Суета – за столетьем столетие

Бытия неизменная суть.

Неужель за себя лишь в ответе я?

Вдруг за мною ещё кто-нибудь?

А в ответ – шелестенье бумажное,

То ли денег, а то ли газет…

Забывается самое важное,

То, чего в суете вовсе нет.

* * *

Все, говорят, не без греха.

И, всё равно, не так плоха

Жизнь, где сквозь слёзы

рвётся смех,

И где любовь рождает грех,

Как прозу – музыка стиха,

Вздыхая: «Все не без греха».

НЕ ХОЧЕТСЯ УХОДИТЬ

* * *

Удар за ударом. Спасибо, Луганск,

Ты учишь терпеть эту боль.

И я, не успевший устать от ласк,

Вживаюсь в судьбу, как в роль.

А жизнь так похожа на чёрный пиар,

А мир так насыщен войной…

И надо держать, держать удар

И сердцем, и клеткой грудной.

* * *

То ли снежный дождь,

То ли дождливый снег.

Музыка нежных рощ,

Скованных льдом рек

Похожа на дальний блюз,

А блюз на мерцающий свет…

И кажется легче груз

Ещё не прожитых лет.

* * *

Юрию Лебедю

Всему свой срок. И снова листопад,

Донбасский воздух терпок и морозен.

Не так уж много лет назад

Неотвратимым был парад,

И улиц лик – орденоносен.

Всему свой срок. Кочевью и жнивью,

Закату и последнему восходу.

Всему свой срок. И правде, и вранью

И нам с тобой, живущим не в раю,

А здесь, среди дыханья несвободы

.

* * *

Потаённый тает свет,

Отражаясь ближней далью.

Тени завтрашних побед

Гаснут в планке над медалью.

И который век подряд

Насмехается над властью

Жаркий, терпкий аромат

Ожидаемого счастья.

* * *

Дышу, как в последний раз,

Пока ещё свет не погас,

И листья взлетают упруго.

Иду вдоль Луганских снов,

Как знающий нечто Иов,

И выход ищу из круга.

Дышу, как в последний раз,

В предутренний, ласковый час,

Взлетая и падая снова.

И взлетная полоса,

В мои превратившись глаза,