В ловушке любви

В стойле был полумрак. Одна женщина, двое мужчин и ребенок стояли перед загородкой, за которой раздавалось душераздирающее мычание. К запаху навоза примешивался еще один, непонятный, пресный и терпкий. И вдруг, совершенно неожиданно, я сообразила, что это запах крови. Луи снял куртку, закатал рукава и приблизился к двум мужчинам, которые тут же расступились перед ним, и я увидела за загородкой что-то серо-розовое и липкое, казавшееся продолжением коровы. Корова замычала сильнее, и это продолжение стало больше. Я поняла, что это теленок, и бросилась к выходу, охваченная приступом тошноты. Под предлогом, что мне нужна помощь, Дидье выскочил за мной. Но на самом деле он тоже был охвачен дрожью. Мы посмотрели друг на друга с жалостью, а затем рассмеялись. И действительно переход от салона мадам Дебу к этому стойлу был слишком резким. Корова издала крик, от которого наши сердца, казалось, готовы были разорваться. Дидье протянул мне сигарету.

— Какой ужас, — сказал он. — Если мой бедный брат именно таким образом хочет примирить меня с мыслью об отцовстве… Лично я туда больше не войду.

А чуть позже мы пошли поглазеть на теленка. Луи вымыл испачканные кровью руки, фермер предложил нам по стаканчику, и мы сели в машину. Луи смеялся.

— Кажется, опыт оказался не слишком убедительным, — сказал он.

— Для меня — убедителен, заявил Дидье. — Никогда не испытывал желания увидеть это. Я все думаю, как ты можешь.

Луи пожал плечами.

— На самом деле, эта несчастная корова не так уж нуждалась во мне. Я был бы необходим лишь в том случае, если б что-нибудь пошло не так. Ну, иногда приходится штопать и…

— О! Замолчи! — воскликнул Дидье. — Пощади нас.

Из чистого садизма Луи бросился описывать подробности одну ужаснее другой Мы вынуждены были заткнуть уши. В лесу мы остановились у самого пруда. Мужчины стали кидать мешки, которые долго прыгали по воде, прежде чем утонуть.

— Жозе не рассказала тебе еще о последнем чудачестве Юлиуса А. Крама? — поинтересовался Дидье.

— Нет, — ответила я. — Напрочь забыла.

В этом момент Луи как раз собирался бросить камень и стоял чуть пригнувшись. Не меняя позы, он обернулся и спросил:

— И что же это за чудачество?

— Юлиус решил финансировать журнал, в котором работает Жозе, — объявил Дидье. — И эта молодая женщина, которая только что смотрела, как телится корова, скоро будет решать судьбы современной живописи и скульптуры.

— Ты смотри, надо же… — проговорил Луи.

Затем он резко дернул рукой и камешек, прежде чем исчезнуть, подскочил раз пять или шесть по стеклянной глади озера.

— Неплохо, — отметил он, довольный собой. — Это большая ответственность, не так ли?

Он взглянул на меня, и неожиданно мои смутные будущие обязанности предстали передо мной полными суетного тщеславия и опасности По какому праву я согласилась выносить приговор творениям других, если сама не была уверена в собственном мнении? Я просто сошла с ума. И взгляд Луи заставил меня понять это.

— Дидье представил все немного иначе, — сказала я. — На деле я не буду заниматься критикой. Я буду лишь говорить о том, что мне нравится, что меня восхищает.

— Ты сумасшедшая, но вовсе не поэтому, — сказал Луи. — Неужели ты не отдаешь себе отчета, что за твои слова, как впрочем и за молчание, тебе будет платить Юлиус А. Крам?

— Нет, Дюкре, — возразила я.

— Он будет платить посредством Дюкре, — поправился Луи. — Ты не можешь на это согласиться.

Я смотрела на него, смотрела на Дидье, который опустил глаза, смутившись, что коснулся этой темы. Я занервничала. Как тогда, в «Пон-Руаль», я вдруг увидела в нем врага, судью, пуританина. Моего прекрасного возлюбленного больше не было.

— Вот уже три месяца я работаю в журнале, — сказала я. — Может быть, мне не хватает опыта, но я зарабатываю этим на жизнь, к тому же эта работа мне нравится. Мне глубоко плевать, кто мне платит Дюкре или Юлиус.

— А мне не наплевать, — ответил Луи.

Он нагнулся и подобрал с земли камешек. У него было жесткое лицо. Мне пришла в голову глупая мысль, что сейчас он запустит этим камнем мне прямо в лицо.

— Все думают, что я любовница Юлиуса, — сказала я. — Во всяком случае все думают, что он меня содержит.

— Такое положение вещей тоже должно измениться, — прервал меня Луи. — И как можно скорее.