В любовь не играют

Сначала я не поняла, что произошло, а потом перед глазами предстала четкая картина, где мы с Ваней принимаем душ и наслаждаемся друг другом. Да я едва не в действительности почувствовала его руки на себе, такой мощный толчок в душЕ ощутила, что сердце заколотилось, как ненормальное, грозя вырваться изнутри. Моя грудь вздымалась так сильно, что дышать становилось нереально сложно, и я попыталась несколько раз глубоко вздохнуть, насколько это было возможно на данный момент, и, быстро сполоснувшись, выбралась из душа.

Наспех вытершись полотенцем, я поняла, что слишком долго предавалась своим мыслям, и меня, наверное, уже Макс заждался. Так же быстро я надела белье и банный халат с тапочками и отправилась на поиски ребенка.

- Ты заждался, Макс? – негромко спросила я, когда вошла в детскую и заметила ребенка, сидящего в позе лотоса на кровати.

- Нет, что ты, я же понимаю, что девушкам нужно больше времени, чем нам, мужчинам, – я несмело улыбнулась этой реплике и присела рядом.

- Что читать будем? – посмотрела на малыша, не найдя рядом ни единой книги.

- Я не хочу сегодня читать, я хочу с тобой разговаривать, – было мне ответом.

- Ты четко выговариваешь все буквы, – заметила я.

- А ты больше не та Даша, которая была всегда со мной.

- А какой я была с тобой?

- Естественной, что ли. Мы всегда с тобой много веселились, как сегодня вечером, а еще ты меня научила разным словечкам.

- Плохим? – я шутливо ему подмигнула, а Макс улыбнулся.

- Нет, но папе не нравилось, за что он шутливо нас наказывал. А по выходным мы все вместе ездили кушать мороженное.

- Даже зимой?

- В основном. Ведь именно зимой мы жили вместе. И мы ездили кататься на коньках.

- Прости, малыш, я не помню этого, – шепотом произнесла я, ощущая, как глаза защипали от непролитых слез.

- Ну, что ты, Ласточка, не вини себя, ведь ты не виновата, – я почувствовала, как мою шею обвили теплые маленькие ладошки, и на душе стало так хорошо и тепло, что я улыбнулась в ответ, обнимая прекрасное маленькое тельце.

- Ты слишком умный, – сказала я, и по лицу все же скатилась одинокая слезинка. Макс ладошкой провел по щеке, вытирая каплю, и тихо сказал:

- А еще я хочу, чтобы ты была моей мамой, – от этих слов мое сердце пропустило удар, и мне стало не по себе, а я ведь даже не знаю, где мама малыша.

- Это же… А где твоя мама? – несмело спросила я, не зная, чего ожидать, какого ответа, но мальчик меня снова поразил своим умом.

- Мы с папой – мужчины, и никогда не разговариваем на такие темы, но знаю одно, мама улетела на небо, и теперь у меня есть ты.

- Господи, – я едва вздохнула, но, подняв глаза, улыбнулась, понимая, насколько сильный и умный сын Вани.

- Все, Ласточка, теперь мне пора спать, а то папа вернется и будет ругать меня.

- Что-то он задерживается сегодня.

- Это бывает, – просто махнул ручкой и улегся под одеяло. – Ты иди, тоже отдыхай, а я сам усну, чай, не маленький, – я снова улыбнулась и, наклонившись, поцеловала его щечку, как тут же снова почувствовала его ручки на шее и тихий шепот в ухо: – Я люблю тебя, моя будущая мама.

Я замерла от этих слов, но ответила:

- И я люблю тебя, Макс, – и ощутила ответный поцелуй в щеку, после которого я отстранилась и, тихонько пройдя к выходу, прикрыла дверь, облокачиваясь на нее и закрывая глаза. Неуверенности в любви к малышу у меня не было, я четко ощущала это чувство, и за неделю до глубины души прониклась к ребенку. Я уже не представляла и дня без него.

Простояв так несколько минут, успокаивая свои эмоции, я решила спуститься вниз за стаканом воды, после чего закрыться в спальне и прислушиваться к приходу Ивана. В кухне горел свет над плитой, тускло отображая дорожку, и я начала спускаться осторожно по ступенькам, дабы не разбудить возможно уже уснувшего малыша. Неожиданно в гостиной включился свет, и я едва ли не ахнула, не ожидая, что сейчас появится Ваня, ведь я рассчитывала во время его прихода быть у себя в спальне.

Мужчина был как всегда красив, темно-синие, я бы даже сказала – практически черные джинсы и серая футболка безумно шли его подкачанному телу, а волосы, уложенные в творческом беспорядке, придавали ему сексуальности и брутальности. Я заметила его блуждающий по мне голодный взгляд и еще больше испугалась, сама толком не понимая, чего, ведь от этого взгляда по телу прошлись приятные мурашки. Он мгновенно подошел ко мне и крепко прижал, шепча нежным голосом:

- Ты под моей защитой, любимая, теперь никто не причинит тебе вреда. Обещаю.

Я стояла у лестницы, прижатая мощным телом к стене, зафиксированная сильными руками, поверженная этим манящим запахом. Все до жути напоминало мне ту ситуацию в доме Николаева, только здесь был совершенно другой мужчина. И я не знала, как вести себя, если я частично и вспомнила Ивана, то в эти мгновения не входил его характер. Я со всей силы оттолкнула его от себя и дрожащими руками схватила вазу, до этого мирно стоявшую на комоде.

- Тронешь меня, не прощу!