В любовь не играют

- И я не просила выбросить вещи родителей? – из ее глаз покатились слезы, и я, встав так же, как она, и обхватив руками ее лицо, начал вытирать мокрые дорожки.

- Ты бы никогда не смогла так поступить. Моя Даша заводная, взрывная, и, в то же время, любящая и нежная. Та Даша никогда не причиняла зла родным людям.

- А чужим?

- Ну, только той, которую перекрасила…

- Я должна перед ней извиниться, – четко сказала она.

- Не знаю, что тебе делать в этой ситуации, но скажу одно, пока мы тебе не вернем память, ты будешь под моим присмотром.

- А что будет, если….

- Не будет никаких «если»… Мы справимся с этим. Главное, что теперь ты действительно дома.

- Дома… И очень устала, – резко сменила тему и начала подниматься с пола. – Можно я теперь приму душ?

- Конечно. Я подожду тебя в спальне, а потом намажу ссадины мазью.

- Нет. Пожалуйста…. Оставь мазь, я сама…

- Уверена?

- Да, – ответила она и подождала, пока я выйду за дверь.

Быстро спустившись вниз в кухню, я нашел в аптечке мазь против синяков и ссадин и, вернувшись обратно в спальню, поставил баночку на прикроватную тумбочку. Не имея сил сразу же уйти, я подошел к двери ванной и услышал громкие всхлипы, доносящиеся изнутри. Руки сжались в кулаки, тело окаменело, а из горла так и рвался рев. Мне хотелось крушить все, что было передо мной, а лучше, чтобы это был сам Николаев, чтобы превратить его морду в кровавое месиво. Бить безжалостно, пока он не сдохнет, мерзкая тварь.

Перед глазами – черная пелена, ноги так и хотели нести меня к ней, к моей девочке, к моей Ласточке в ванную, но я понимал, если зайду туда, то сразу же спугну, а на это у меня нет права. Нет права причинять какой-либо вред Даше, пугать или, тем более, делать больно. А если я появлюсь там, она непременно испугается, подумает совершенно неправильно и не сможет мне довериться. Именно поэтому я сейчас сижу здесь и жду, когда она успокоится, примет душ и выйдет оттуда. Возможно, после этого ей станет хоть на долю легче, она оставит некую часть боли в излитых слезах.

Через какое-то время, пока я придумывал план мести Николаеву, услышал, как открылась дверь, и из-за нее показалась сначала женская ножка, а после и полностью девушка, слегка укутанная в банный халат. По всей видимости, хорошо обернуться и завязать пояс ей мешали все те же синяки, и при малейшем движении Даша морщилась от боли. Она прошла к тумбочке и, подняв голову, увидела в зеркале меня, от неожиданности вздрогнула и опрокинула чашку, отчего та, встретившись с паркетом, громко стукнула и разлетелась на части.

- Ой…

- Не бойся…

- Ваня, – едва различимый шепот. – Я же попросила…

- Я не смог, ты там…

- Все нормально. Уже. А теперь разреши мне переодеться, – с мольбой в глазах попросила она.

- Точно не нужна помощь?

- Точно. Спасибо.

- Даша, ты всегда можешь обратиться ко мне.

- Хорошо…

- И если тебе сейчас …

- Нет, сейчас все, что мне нужно, это намазаться мазью и прилечь отдохнуть. Прошу.

- Если что, я буду внизу.

- Спасибо.

Я прикрыл дверь и отправился в гостевую спальню, чтобы переодеться. Чуть позже, проходя мимо нашей комнаты, я остановился у двери, прислушиваясь. Внутри было тихо. Облегченно вздохнув, я отправился в гостиную позвонить Андрею.

- Извини, друг, что так поздно, – сказал я после того, как услышал ответ на том конце.

- Ничего, мы еще не спали. Как Даша?

- Да, как-то без изменений, и, черт, она так старается, но пока ничего не получается.

- Я надеюсь, время нам в помощь… Она что-то рассказала о жизни у Николаева?

- Самое важное, – и я вкратце пересказал другу о том, какую жизнь он придумал для Дарьи, воспользовавшись ее беспамятством.

- Вот урод, – в сердцах выкрикнул Андрей, и уже жене добавил, – Снежинка прости, я сейчас.

- Ладно, Андрей, не буду тебя отвлекать от жены, я сейчас тоже пойду, проверю Ласточку. Завтра Нина Васильевна с Максом возвращаются, может, сын даст толчок Даше.

- Будем надеяться. Спасибо тебе, Ваня.

- За что? – удивился я.

- За Дашу. Доброй ночи, – было мне ответом, и я услышал короткие гудки в телефоне.

Признаться честно, я не собирался оставлять Дашу одну даже ночью, когда она пыталась мирно спать, не думая обо всех проблемах. Увы, ее сон не был, как прежде, спокойным и умиротворенным, она то и дело дергалась и хмурилась, по всей видимости, ей снились кошмары, либо это стресс, который предоставил ей собственноручно Николаев.

Каждый раз, когда она вздрагивала или, лежа на боку, поджимала под себя ноги, мне хотелось разбудить ее и прижать к себе, чтобы она не мучилась от кошмаров. Но как только она успокаивалась, я понимал, что не могу ее тревожить, давал возможность немного поспать спокойно.

Просидев всю ночь на полу в спальне, под утро я все же уснул, сказывались бессонные ночи и дни переживаний. Разбудил меня детский довольный крик, и, разомкнув глаза, первым делом я посмотрел на кровать, но Даши там не оказалось. Недолго думая, я побежал вниз и увидел на диване в гостиной Дашу с Максом. Мне тут же стало легче и спокойнее, потому как, с моей больной фантазией, я успел придумать всякий бред.