В лабиринте страстей

Она стояла у окна, ждала Шаклеина, а думала о муже. За всего годы их супружества у нее ни разу не возникло и тени сомнения в правильности ее выбора. Этот человек стал для нее всем: замечательным любовником, знающим и умелым наставником, верным и преданным другом, надежным и стойким защитником. Он своим непосредственным примером доказал ей, что можно делать деньги честно, а жить и добиваться многого без обмана, лжи, угодничества, лицемерия. Все эти годы она видела в нем пример человека, которому хотелось во всем подражать, что она в меру своих слабых сил и пыталась делать. Она не просто любила его, она восторгалась им, потому что осознавала, что его достоинства являются выражением его естества, что тут нет и тени намерения выдать желаемое за действительное. То, что он именно такой, а не другой, он доказывал каждым прожитым днем, каждым своим поступком. И то, что с ним произошло, по своему совершенно закономерно; в мире, где люди разменивают свое достоинство на мирские блага, где предательство и угодничество считаются едва ли не высшими добродетелями, таким, как он, бывает трудно выжить. Но они должны обязательно победить, потому что на их стороне высшая справедливость. Это Анжелика сейчас, стоя у окна в ожидании Шаклеина, понимала особенно отчетливо. Кто знает, может быть, это испытание и дано им как раз для того, чтобы доказать всем и прежде всего самим себе, что эти принципы для них не пустой звук, не нечто абстрактное, от которого в любой момент можно отмахнуться, как от а назойливой мухи, а являются подлинными проявлениями их бытия.

Незаметно для себя она перенеслась в прошлое. Примерно два года назад они попали в весьма трудное положение. Потом муж ей признался, что вполне реально рассматривал возможность банкротства банка. Из-за грубых ошибок правительства, несколько их крупных клиентов не смогли вовремя погасить кредиты. И в балансе образовалась большая дыра, заполнить которую было нечем. Они понимали: если слухи о ней вырвутся наружу, процесс станет неуправляемым, все бросятся снимать деньги со счетов. И их уже ничто не спасет. Вот тогда и появился тот странный человек, как волшебник из сказки, который приходит на помощь к главному герою в сложный момент его жизни.

Речь шла в общем об обыденном деле, которым занимались многие банки. Надо было увести деньги за границу на основе нескольких крупных, но липовых экспортных контрактов с фиктивными фирмами. Технология процесса была давно отработана и ни особых сложностей, ни какой-то опасности такая операция не представляла. Зато комиссионные от ее проведения могли существенно поправить их незавидное положение.

Соблазн был настолько велик, что Вольпин на несколько часов заперся в своем кабинете и не только никого не пускал к себе, но и не отзывался на звонки. Что происходило в это время, Анжелика так никогда и не узнала, он не распространялся на эту тему. Но, выйдя из своего убежища, муж решительно заявил, что пока он руководит банком, ничего подобного делать они не станут. А если им предстоит идти на дно, то будет это происходить, как на Титаник, под звуки оркестра.

В тот вечер они почти не разговаривали. Муж был очень задумчив, он явно продолжал начатую взаперти в своем кабинете борьбу с главным противником каждого человека – с самим собой. Она же боялась помешать этому противоборству.

«Ты меня осуждаешь?» – внезапно спросил он.

Анжелика не стала обманывать.

«Я не осуждаю, но я не уверена, что согласна с твоим решением. У нас был шанс выкарабкаться, а сейчас мы сильно рискуем. Все так поступают. И ничего».

Вольпин кивнул головой.

«Я знаю, так многие делают. Но я не хочу. Я точно знаю: если я отступлю, все покатится по наклонной. Все было бы решить не так уж и сложно, если бы речь шла только о нашей судьбе. Но за мной целый коллектив. И это меня мучает. Я знаю, что людям все равно, соглашусь я или нет на такой вариант. Им хочется одного: чтобы банк работал, исправно бы платил им зарплату. Но есть вещи, через которые нельзя переступать. Можешь ли ты переступить через лежащую на земле свою мать?»

«Разумеется, нет, но ты уверен, что это адекватное сравнение?»

«Да, уверен. Мать – это святое, но и те принципы, по которым ты живешь, тоже святое. Иначе это не принципы, а самообман».

«А как же коллектив? Если вдруг что случится».

«Не знаю. В таком случае, я буду думать, имею ли я право на дальнейшую жизнь».

Анжелике стало страшно. Она не сомневалась: это не поза, это позиция. Но и отговаривать, переубеждать не стала. К ней пришло ощущение, что она столкнулась непосредственно с чем-то высшим, во что не имеет право вмешиваться. И только остается уповать на судьбу.

Тогда она была к ним благосклонной, клиенты все же выполнили свои обязательства. И даже в банке мало кто знал, в какой напряженной ситуации они все оказались. А Анжелика даже несколько неожиданно для себя почувствовала огромную гордость за мужа. И это чувство наполняло ее счастьем.