В лабиринтах тёмного мира

— Андрей Васильевич, — Вульф внимательно посмотрел на меня и даже потрогал мой лоб, — вы, кажется, заболели. Жара нет, но температура высокая. Вы эти мысли детишкам в детском садике рассказывайте. Они все принимают на бис. Где вы этот гуманизм видели? Вы ничем не лучше и не хуже других. В Америке был рабовладельческий строй и в России был рабовладельческий строй. Примерно в одно и то же время, в девятнадцатом веке. В России он начался раньше, еще тогда, когда Соединенных Штатов не было и в помине. Но там хоть рабов в армию не брали. А в России армия рабов под командованием рабовладельцев воевала с Наполеоном за продолжение своего рабства. А возьмите более позднюю историю. Чем отличается фашизм от коммунизма? А тем же самым, чем отличается разведчик от шпиона. Вся Европа ваш гуманизм и ваших гуманистов помнит как насильников и грабителей, вторгшихся в их пределы. И ничем этот образ не изменить, потому что это так было. Если бы вы не вели себя там, как вели себя фашисты в России, то Европа бы никогда вас не забыла как спасителей. И не обижайтесь на правду. Никакие жертвы не смогут замыть то, что творили вы в Европе. А вам, как ярому гуманисту и человеколюбцу, я предоставлю возможность проявить свой гуманизм. Пойдемте, время уже.

Мы вышли на улицу. Стойка с электронными часами показывала 23.55.

— В полночь начинается время ведьм, — пронеслось у меня в голове.

— Именно в полночь, — так же мысленно подтвердил Велле Зеге Вульф.

Мы свернули в какой-то темный проезд, и я увидел неясные тени, маячившие в темноте.

— Не опасайтесь грабителей, — прозвучал голос моего проводника, — грабителям сюда ход заказан. Здесь такой фейс-контроль, что существу залетному оборвут ручки и ножки, как кузнечику на полянке.

Темный проезд внезапно стал огромным и ярко освещенным вестибюлем то ли учреждения, то ли гостиницы, то ли вокзала. Вокруг сновали люди и организмы. Некоторых прямоходящих людьми назвать было трудно. И всюду двери, куда заходили люди, и никто оттуда не выходил.

— Куда поедем? — спросил меня Вульф.

— Куда-нибудь к похожим на нас, — попросил я.

— К похожим, так к похожим, — сказал он и повернул налево.

Глава 73

Мы подошли к двери с непонятной надписью. Буквы чем-то напоминали иврит, но я в этих вопросах не специалист, потому что точно утверждать не могу, хотя знаю, что письменность на иврите — это стилизованное арабское письмо. Они настолько тесно сплелись, что антисемита от семита отличить трудно, а порой, и невозможно, и поэтому их вражда напоминает отношения между украинцами и русскими или между таджиками и персами.

Мы открыли дверь и вошли в темный зал с рядами сидений, как в кинотеатре. На экране шел какой-то фильм на непонятном языке. Какие-то люди бегали, кричали, дрались на дубинах и саблях, изобретали самострелы и бризантные взрывчатые вещества. Влюблялись, стояли с цветами под балконами любимых женщин и пели песни, подыгрывая себе на музыкальном инструменте в виде лопаты с длинной ручкой и струнами и живых сухожилий каких-то животных, которые истошно визжали или выли при прикосновении к ним. Конечно, вас бы потрогать за обнаженные нервные волокна организма. Эффект этих прикосновений знали только американские индейцы.

Я сидел и начал вроде бы понимать суть происходящего на экране, переживая за того или иного героя, совершенно не представляя, что и к чему. Затем я поймал себя на мысли о том, что все это я проговариваю про себя и понимаю, о чем они говорят. И фильм этот о жизни и истории единого государства, расположенного на всей планете.

Сначала у них было точно так же, как и у нас. Когда-то возникла жизнь, и никто точно не знал, с чего она началась, кто был ее родоначальником. Когда никто и ничего не знает, то кто-то должен придумать правила игры или объединить все существующие правила воедино.

Например, договорились, что что-то одно, вещь, предмет, человек, животное и т. п. будет обозначаться словом один и цифрой один. Два предмета — два и так далее.

Возьмите, к примеру, нас. Некий Чарльз Дарвин взял и сказал, что люди произошли от обезьяны. Типа, у обезьяны закончились бананы. Ей пришлось садить картошку для пропитания. И в процессе трудовой деятельности обезьяна превратилась в человека, в сапиенса. Юмористы сразу начали кричать, что лошадь работает больше обезьяны, а в человека никак не превращается.

Так и в кино том, никто не знал, от кого произошел человек там живущий. Решили, что все люди произошли от пушистого зверька, похожего на нашего тарбагана. Зверек очень любопытен и вследствие своего любопытства он развил свой мозг, начал заниматься умственной деятельностью, создавать орудия труда, выпрямляться, стал прямоходящим, из хорды получился позвоночник, из земляных нор перешел жить в горные пещеры, облысел и стал сам добывать пушистых зверьков для согревания.