В крови (ЛП)

Данте открыл глаза. Затем изучил фотографии и страницы отчета, разбросанные по столу. Она просто пересматривала дело матери или хотела снова его открыть? Хэзер всегда искала правду во всем, что делала. Не имело значения, насколько сильно это могло ранить. И кого взбесить.

Это почти убило ее в Вашингтоне. Он был готов поспорить, что здесь не безопаснее.

Данте вспомнил, как она выглядела, когда он видел ее в последний раз в больнице: бледное лицо, темные глаза и печаль в их голубых глубинах. Она казалась уязвимой, хрупкой. Такой одинокой. Он не был уверен, что сможет уйти снова. Не знал, сможет ли по-настоящему сказать «прощай». Не знал, хочет ли исцелиться. Не знал, заслуживает ли исцеления. И не мог уйти, пока не убедится, что она в безопасности.

Отойдя от стула и фотографий с места преступления, Данте прошел по коридору к спальне. Вдыхая окруживший его теплый и хорошо знакомый аромат Хэзер.

Любознательное «мяу» привлекло внимание Данте. Рыжий кот, свернувшийся рядом с ножкой кровати, открыл свои золотые глаза и спокойно смотрел на него.

— Эй, — сказал Данте, держа руку перед носом у животного.

Кот понюхал его пальцы, затем потерся мордочкой о ладонь. Данте погладил маленькую пушистую головку двумя пальцами. Кот зевнул, его язык лениво свернулся.

— Я надеюсь, что ты тут не сторожевой кот, minou, потому что ты спишь на работе.

Данте провел пальцами по аккуратно расстеленному покрывалу, и темное беспокойство овладело им, когда он вспомнил о Хэзер на своих коленях, о ее крепких объятиях, когда они занимались любовью. Вспомнил ощущение ее кожи — теплой, нежной и упругой, медовый вкус губ, крови. Вспомнил белое безмолвие, которое окружало их, как руки, укрывающие пламя от ветра.

Когда я с тобой, так тихо. Гул прекращается.

Я помогу тебе избавиться от него навсегда.

Но боль все еще горела внутри. Белый свет мерцал и пульсировал.

Нет. Сосредоточься. Оставайся здесь. Сейчас. Обеспечь ее безопасность.

Отойдя от кровати, Данте прошел по покрытому ковром полу к комоду у стены. Несколько фотографий в рамках стояли рядом друг с другом, на одной из них была Хэзер с девушкой с фиолетовым ирокезом и глазами, обведенными черной подводкой, как у фараона, и парнем со светло-русыми с красноватым оттенком волосами в джинсах и футболке. Парень и девушка были очень похожи на Хэзер, наверно, ее брат и сестра. На другом фото Хэзер обнимала рыжего кота, ее щека касалась шерсти, голубоглазый взгляд был счастливым, довольным.

Тот же кот теперь терся о ногу Данте, выгибая спину для того, чтобы его погладили. Улыбнувшись, он наклонился и погладил рыжую голову.

— Я понял, ты часть семьи, а не охрана, — пробормотал Данте. — Мне же лучше, да?

Когда кот, мурлыча, повернулся, Данте заметил только три лапы.

— Похоже, тебе тоже так лучше.

Данте выпрямился, поцеловал кончики своих пальцев и приложил их к фотографии Хэзер с котом. Он взялся за железную кольцеобразную ручку первого ящика комода, когда услышал слабые шажки в гостиной — или скорей снаружи — и последовавшую за ними тишину.

Данте наклонил голову, задержал дыхание и прислушался.

Четкое биение сердца, четкое биение человеческого сердца. Слабое царапанье по дереву. Ключ? Нет, прозвучало не так. Окно.

Данте развернулся и вышел из комнаты. Когда он бежал по коридору к гостиной, беспокойная и острая боль ударила по левому виску. Он остановился, увидев спортивную сумку, брошенную в комнату через открытое окно. Та приземлилась на ковер с тяжелым стуком.

Потрепанная сумка с потертыми ремнями воняла старым дымом, марихуаной и сигаретами. Рука, держащая лом, схватилась за подоконник. Данте переместился. Он схватил руку и одним жестким рывком затащил эту сволочь в комнату. Громкий треск ткани прорезал тишину, когда толстовка и джинсы гадины зацепились за сломанный замок.

Он учуял ее, цыпочку-взломщицу, еще до того, как увидел: ваниль, гвоздика и лавандовое мыло, но под этим был острый запах чего-то химического, что портило аромат. Боль вонзилась в виски вместе с запахом, царапаясь, как шипы, в мыслях.

Схватив девчонку за плечи, Данте перевернул ее и бросил на пол. Она ударилась головой о ковер, закашлялась, и Данте почувствовал легкий запах спиртного — текилы. Он оседлал ее и сжал коленями ребра, крепко удерживая.

Что-то быстро просвистело в воздухе. Не поворачиваясь, Данте вытянул левую руку. Холодная сталь ударилась о ладонь. Лом. Он вырвал его у маленькой Мисс Вламываюсь-куда-хочу. Отшвырнул. Лом упал на ковер. Данте посмотрел в ее подведенные расширенные глаза.

И застыл, когда понял, что узнал ее.

Вскинув голову, она ударила лбом Данте по лицу. Кость хрустнула, боль была такой сильной, словно от одного-двух ударов кастетом. Кровь потекла из его сломанного носа.

— Черт!

— Получай! — заорала взломщица, извиваясь и пинаясь.

Не просто взломщица, а Энни Уоллес. Бывшая солистка исчезнувшей со сцены «WMD». Он узнал ее хмурое лицо по фотографиям на комоде Хэзер.