В краю лесов

В хижине была всего одна комната, бывшая одновременно кухней, гостиной и спальней; земляной, точнее, посыпанный песком пол был неровный, весь в выбоинах от долголетней службы, так что немудреная мебель вся стояла вкривь и вкось, а стол был покатый, как ученическая парта. В очаге горел огонь, над которым запекалась подвешенная на шнурке тушка большого кролика. Уинтерборн стоял перед очагом, опершись рукой на полку и глядя на жарившуюся дичь; он сосредоточился на какой-то мысли, но по выражению его лица трудно было сказать на какой; одно было ясно, что мысли его далеко отсюда. Грейс подумала, что Джайлс изменился со времени их последней встречи. Лицо у него сильно осунулось, но Грейс в неярком свете очага не заметила этого.

Грейс вздохнула с облегчением, достигнув места, куда стремилась. Она подошла к двери и тихонько постучала.

Уинтерборн, привыкший к шорохам леса, стуку дятла и голосам лесных зверушек, не обратил внимания на легкий звук за дверью, и Грейс постучала еще раз. Уинтерборн услкхал и открыл дверь.

Когда свет из комнаты озарил ее лицо, он от неожиданности стоял секунду точно громом пораженный; потом, едва понимая, что делает, переступил порог и взял обе ее руки в свои, а сердце его замирало от изумления, радости, тревоги и печали. С Грейс творилось то же самое; даже сегодняшнее потрясение не могло заслонить радости свидания с Уинтерборном.

#Так они стояли.

Ручьи слез катились по их лицам, белым как мел,

от горького, щемящего душу восторга,

пока наконец Джайлс прошептал: «Входи».

— Нет, нет, Джайлс! — поспешно запротестовала она, отступая от двери. Я шла мимо… и решила поговорить с тобой. Но я не войду в дом. Ты не мог бы проводить меня? А то мне страшно. Я хочу окольным путем дойти до Шертона. А оттуда в Эксбери. Там живет моя школьная подруга. Но одной мне страшно идти в Шертон. Не можешь ли ты проводить меня немного? Не осуждай меня, Джайлс, и не обижайся! Мне ничего не оставалось, как прийти к тебе, потому что мне ведь не к кому больше обратиться за помощью. Три месяца назад ты был моим возлюбленным, теперь ты только мой друг. Закон встал между нами и наложил запрет на то, что было нашей мечтой. Ей не суждено сбыться. Но мы ведь можем вести себя достойно, и ты на один коротенький час станешь моим защитником. У меня нет больше никого…

Грейс не в силах была произнести больше ни слова. Зажав ладонью глаза, чтобы сдержать слезы, она беззвучно плакала; ни всхлипывание, ни рыдание не вырвалось из ее груди; Уинтерборн взял другую ее руку в свои.

— Что случилось? — ласково спросил он.

— Он вернулся.

Наступила могильная тишина. Наконец Уинтерборн проговорил:

— Ты хочешь, Грейс, чтобы я помог тебе бежать?

— Да, — ответила она. — Когда дело справедливо, условности не имеют значения. Я сказала себе: Джайлсу я могу довериться.

Уинтерборн понял из этих слов, что Грейс так и не узнала о его предательстве, если можно так назвать то сладостное злодеяние, которое он совершил в один из первых дней лета, ставший последним днем их любви; полный раскаяния, Джайлс искал случая загладить вину, и вот теперь случай такой представился.

— Идем, — сказал он. — Я только зажгу фонарь.

Он потянулся за фонарем, висевшим на вбитом в стену гвозде; рука его дрожала, но Грейс не заметила этого; ей и в голову не пришло, что выполнение ее просьбы угрожает здоровью Джайлса, который еще не совсем поправился для подобных подвигов самопожертвования.

Фонарь засветили, и Грейс с Уинтерборном отправились в путь.

ГЛАВА XLI

Первую сотню ярдов они проделали под сомкнутыми, неподвижными кронами, в чьих маковках уже шуршали первые капли дождя. Когда они вышли на просеку, лил проливной дождь.

— Как неприятно! — сказала Грейс, силясь улыбнуться, чтобы скрыть охватившее ее беспокойство.

Уинтерборн остановился.

— Грейс, — сказал он, сохраняя сугубо деловой тон, что ему плохо удавалось, — ты не должна идти сегодня в Шертон.

— Но это необходимо.

— Почему? Это ведь девять миль отсюда.

— В самом деле, почему? — после недолгого молчания проговорила Грейс. Что такое для меня моя репутация?

— Послушай, а ты не можешь… вернуться к твоему…

— Нет, нет, нет! Не заставляй и ты меня возвращаться, — воскликнула Грейс так горестно, что у Уинтерборна сжалось сердце.

— Тогда идем обратно, — сказал он.

Они медленно пошли к хижине Уинтерборна и опять остановились на пороге.

— Этот дом с этой минуты не мой, а твой, — решительно заявил Уинтерборн. — У меня есть поблизости уютный уголок, где я прекрасно устроюсь на время.

Лицо Грейс опечалилось.

— О, — прошептала она, поняв, что предлагает Уинтерборн. — Что я наделала!

Из двери потянуло горелым, и Уинтерборн заглянул в окно. Молодой кролик, его недельный запас еды, начал обугливаться.

— Иди, пожалуйста, в дом, — сказал Уинтерборн Грейс, — и сними кролика с огня. Потом занимайся чем хочешь. Я ухожу. В доме ты найдешь все необходимое.

— Но, Джайлс, как же твой ужин! — воскликнула Грейс. — Лучше я пойду в твой уютный уголок. Мне ведь только до утра.

Уинтерборн покачал головой.