В команде Горбачева: взгляд изнутри

Разговор был кратким, тем более, что началась передача по телевидению выступления Ельцина на заседании Верховного Совета Российской Федерации. Оно оказалось резко конфронтационным по отношению к центру. В адрес президентской власти высказаны обвинения в жесткой линии по отношению к республикам, в стремлении ограничить суверенитет Российской Федерации, сорвать переход экономики к рыночным отношениям, сохранить и упрочить господство административно-командной системы. Оратор не остановился даже перед обвинением в саботаже, правда, было неясно, в чей адрес. По существу высказано нечто вроде ультиматума — или принимаются требования Председателя Верховного Совета РСФСР, или встает вопрос о дележе власти, ключевых государственных постов, собственности, даже Вооруженных Сил. Прозвучал едва прикрытый призыв людей выходить на улицу. В речи, правда, было упоминание о левоцентристском блоке, о диалоге Горбачев-Ельцин, но оно плохо вязалось с выдвижением обвинений и ультимативных требований. По существу, это был ответ на предложенные Президентом Основные направления перехода к рынку.

У Горбачева вначале возникло намерение дать телеинтервью по проблемам перехода к рынку, включив в него и ответ Ельцину, но потом после дополнительного размышления решено было этого не делать, а высказать все необходимое в речи на Верховном Совете, который должен был состояться через два дня.

Как это ни парадоксально, выступление Ельцина имело, пожалуй, противоположные результаты, чем те, на которые было рассчитано. Оно облегчило рассмотрение и принятие Основных направлений перехода к рынку на Верховном Совете СССР, сильно озадачило и, может, даже напугало многих сторонников российского руководства. Верховный Совет Российской Федерации никак не отреагировал на него, продолжая обсуждение текущих проблем, как будто бы выступления Ельцина и не было. Со стороны оппозиции в Союзном Совете не последовало никаких ультимативных акций.

Сразу же после доклада Горбачева проект Основных направлений был поставлен на голосование и в основном принят. А дальше пошло обсуждение конкретных поправок и деталей. Пожалуй, никто не ожидал, что дело обернется таким образом и закончится дружным принятием документа. Против проголосовало всего 12 человек при 26- ти воздержавшихся. Рассчитывая на серьезную дискуссию, я тоже подготовился к выступлению, но почувствовал, что выходить на трибуну не следует. У депутатов складывалось настроение в пользу скорейшего принятия решения, если даже оно не всех удовлетворяет, чтобы побыстрее начать действовать.

Так закончилось противоборство двух рыночных программ.

Правда, вопрос о программе "500 дней" и в последующем часто поднимался в общественных дискуссиях. Непринятие этой программы Президентом вменялось ему в вину, как крупнейшая ошибка, которая чуть ли и не привела к драматическому развитию последующих событий. Президента обвиняли в том, что он осенью резко качнулся вправо, что он несет вину за срыв наметившегося летом диалога и соглашения с российским руководством.

Не претендуя на истину в последней инстанции, хочу высказать некоторые соображения по этому поводу. Вышеприведенные рассуждения исходят из преувеличенного представления о сути и значении программы "500 дней". К тому же принятый в конечном счете документ — Основные направления перехода к рынку — воспроизводил основное экономическое содержание программы Шаталина-Явлинского, освободив ее от налета романтизма и эйфории, декларативности и излишней детализации и, что особенно важно, — от претензий на то, чтобы предопределять будущее Союза, содержание Союзного договора.

А вот отставка правительства, которая маячила за программой "500 дней", реорганизация его на основе президентского правления, то есть то, что Горбачев вынужден был сделать тремя месяцами позднее, могла бы, вероятно, существенно повлиять на ход событий, ускорить осуществление рыночных реформ на основе продолжения и закрепления общественного компромисса.

Качнулся ли Горбачев вправо? Очень сильно сомневаюсь в обоснованности такого утверждения. Оно просто не подтверждается анализом событий лета и осени 1990 года. Я считаю, что Горбачев действовал в духе левоцентристской линии XXVIII съезда партии, рассчитанной на консолидацию перестроечных, реформаторских сил.

Об этом говорит сама попытка разработать совместно с Ельциным программу перехода к рынку. Но тут началось массированное давление на Президента со стороны радикальных демократов, не удовлетворенных, по-видимому, масштабом компромисса, на который пошел Горбачев. Кому-то показалось, что наступил момент, когда от него можно добиться значительно большего — если не полного перехода на противоположные позиции, то во всяком случае крупного шага в этом направлении. Не этим ли объясняются жесткость и ультимативность требований полной, по сути дела, без изъятия поддержки программы "500 дней", включая, в первую очередь, те ее моменты, которые предопределяли характер отношений между республиками, а также требование отставки правительства.