В команде Горбачева - взгляд изнутри

Следующим объявили мое выступление. Оно было в какой-то мере заранее обречено. Уже когда я шел к трибуне, в зале стоял шум и раздавались неодобрительные хлопки. Но все же первая часть выступления -- проблемная -была выслушана внимательно, а затем в зале стал нарастать шум и начали вспыхивать "аплодисменты наоборот". Состояние - хуже не придумаешь, хотя я заранее был готов ко всему, зная настроения большинства делегатов. Да и мною была допущена тактическая ошибка -- слишком прямолинейное понимание отчета. С большим напряжением удалось довести выступление до конца.

Что касается прений, то они не принесли неожиданностей. Вовсю "полоскали" и Генсека, и членов Политбюро, а среди них, пожалуй, всего сильнее меня. В чем только ни обвиняли -- тут и Арбат, и забытое милосердие, и отсутствие идеологической концепции перестройки, и кризис школы, и разложение молодежи, не говоря уже о телевидении и печати. Складывалось впечатление, что началось нечто вроде соревнования в хлесткости, размашистости и разносности критики.

Но со стороны делегатов было немало и поддерживающих, ободряющих знаков. Беседы с делегатами в перерывах в фойе показывали, что многие значительно глубже понимают и лучше чувствуют ситуацию, чем это выглядело в крикливых выступлениях. Да и мое отчетное выступление оценивалось многими, как добротное по содержанию. В более деловой и конструктивной обстановке проходило и заседание Идеологической секции. Я это объясняю тем, что там собрались люди, которые глубже, профессиональнее владеют идеологическими проблемами, чувствуют на себе сложность ситуации. На заседании секции заметил -- начинается некий перелом в настроениях. Делегаты почувствовали, что разносность идеологической критики переходит разумные пределы, за которыми уже ничего не выяснишь и не решишь.

Пожалуй, самым ответственным для меня в работе съезда было выступление с ответами на вопросы. Поступило огромное количество записок -- 500. Среди них целые послания с изложением своих позиций, оценок. Многие носили эмоциональный характер. Немало было и злых реплик, замечаний в духе старого, догматического мышления.

Вначале такое обилие вопросов привело меня в некоторое замешательство. Но затем постепенно, особенно после Идеологической секции, был нащупан подход к ним. Ни в коем случае нельзя было занять позу обиженного, пытаясь в чем-то оправдаться. Надо было показать, что разносная критика и до съезда, и на нем самом не повергла в транс, поэтому следовало в активной, наступательной форме изложить свою позицию и показать неглубокий, поверхностный характер значительной части критики.

Повторные выступления членов Политбюро с ответами на вопросы начались вновь с Рыжкова. Он накануне подготовил и раздал целую брошюру с ответами на основную массу вопросов и тем самым облегчил выполнение своей задачи.

Затем наступила моя очередь, причем в обстановке очень сильно возбужденного зала. Но первые аккорды выступления заставили всех притихнуть и сосредоточить внимание. Дело в том, что я специально сначала процитировал самые погромные и злые записки не с вопросами, а утверждениями, что Медведев "полностью развалил идеологическую работу", что "уничтожил всю идеологию в партии" и т.д. Некоторые из этих вопросов даже были поддержаны аплодисментами из зала. Все ожидали, как я отвечу.

А ответ был в виде встречного вопроса, обращенного в зал: "Скажите, что же это за идеология, которую можно за короткий срок развалить одному человеку?" Зал (или какая-то часть его) ответил на этот вопрос аплодисментами, но теперь уже в мою пользу.

За первым последовали и другие вопросы, приглашающие слушателей поразмыслить над некоторыми важными вещами: "Какая же идеология развалена, если новая не создана? Если старая идеология -- идеология сталинизма и застоя, то, может быть, это не так уж и плохо?

Ведь что получается? В былые времена, когда в идеологии царили лицемерие и ложь, застой мысли, догматизм и узость мышления, огромное расхождение слова и дела, бесстыдное ограничение гласности, идеология была в расцвете. А теперь, когда мы освобождаемся от всего этого и вступаем на путь обновления, -- идеология распалась?

Не смещены ли, товарищи, здесь оценки? Не сказывается ли в них ностальгия по прошлым временам? Не смешивается ли агония прошлого с муками родов нового? ..."

Такое начало оказалось неожиданным для зала. Ведь все ждали: как же Медведев будет оправдываться, защищаться и выкручиваться из своего положения? А тут вдруг такой натиск.

Одним словом, овладеть вниманием аудитории удалось настолько, что далее можно было ставить и рассматривать те вопросы, которые я счел необходимым затронуть в своем выступлении, тем более что 500 записок давали неограниченную возможность для выбора. Был дан ответ и на утверждение об отсутствии идеологии и концепции перестройки, в том числе о моем личном вкладе, о новом подходе к взаимоотношениям со средствами массовой информации и по другим вопросам.