В когтях у хищника

Глядя на шишку на ее лбу, на темные круги под глазами и осунувшееся лицо, Дугал почувствовал, что его раздражение невольно уступает место восхищению. Она, конечно, сумасшедшая, но каков характер! После такой ночи ее еще хватает на то, чтобы думать о каком-то маленьком хулигане!

— С обучением Гасси можно и подождать, — буркнул он. — Если не хотите ехать со мной, тогда я останусь здесь с вами.

У нее округлились глаза от удивления:

— Дугал! Как мило с вашей стороны! Ведь я вам даже не симпатична.

— Кто вам это сказал? — Конрой с неудовольствием почувствовал, что краснеет.

— Но ведь с той минуты как мы встретились, мы только и делаем, что пререкаемся. Лично я считаю, что вы очень милый, но не совсем мой тип. А что касается вас, тут уж я четко представляю себе девушку, которая должна вам нравиться. Такая спокойная, симпатичная и умная — просто замечательный тип!

Услышав, как Антония описывает его самую заветную мечту, Дугал разозлился:

— Наверное, вам трудно даже представить, что в меня кто-нибудь может влюбиться.

— Ну почему же, — мягко возразила девушка. — Очень даже не трудно. — Она слегка пошевелила распухшей лодыжкой. — Даже несмотря на мое жуткое состояние.

Он хлопнул себя по лбу:

— Совсем забыл! Я же оставил все на лестнице!

Конрой очень умело сделал компресс, забинтовал лодыжку и приподнял ногу так, что боль почти утихла. Но только когда они прикончили остатки виски, он смог немного расслабиться, а Антония чуть-чуть повеселела.

— Интересно, — хихикнула она, — составила бы нам компанию пьяная кухарка?

Ночью она едва не лишилась жизни — случайно ли или умышленно, — и вот, пожалуйста, — смеется. Она просто отказывается бояться. Пожалуй, он не может не отдать должное ее мужеству. И не восхищаться им.

Глава 11

Должно быть, щедрая порция виски, которую налил ей Дугал, все-таки заставила девушку заснуть. Наверное, от виски ей и приснился странный сон, будто кто-то плачет — тихонько ходит на цыпочках взад-вперед по коридору и изо всех сил старается сдержать судорожные рыдания.

Антония открыла глаза. Ничто не могло быть более естественным, чем эти льющиеся с безмятежно-синего неба лучи солнца. Антония слышала, как в холле на все голоса щебечут птицы Саймона, а в кухне кто-то гремит посудой. Она чувствовала себя превосходно, и это, похоже, совсем не было связано ни с тем, что ночь позади, ни с тем, что боль в лодыжке почти прошла.

Она откинула покрывало и, увидев аккуратную повязку, вспомнила серьезное лицо Дугала, когда тот бинтовал ей ногу. Еще девушка вспомнила, как он решительно заявил, что останется здесь до утра. Антония села и попыталась спустить ноги на пол.

В ту же минуту в комнату вошла Генриетта Конрой, неся на подносе завтрак. От удовольствия и от волнения старая дама вся так и сияла.

— Дорогая моя, — начала она. — Как только пришел Дугал — кстати, было уже совсем светло, — я поняла: случилось что-то ужасное. Нет-нет, совсем не то, о чем вы подумали! Бедный Дугал, иногда мне кажется, что он панически боится женщин. Неудивительно, когда рядом я! Нет, я подумала действительно о чем-то таинственном — например, о натянутых на лестнице веревках или отравленном кофе.

— Но почему? — задала Антония вполне резонный вопрос.

— Это мы как раз и должны выяснить, деточка. Когда Дугал сообщил, что вы упали с лестницы и растянули лодыжку, — Антония представила себе его нарочито сухое сообщение — я сказала: «Здесь что-то не так! Я немедленно отправляюсь туда». И вот я здесь и приготовила вам завтрак, потому что Белла, похоже, немного прихворнула. Говорит, у нее плохо с желудком. Не удивлюсь, если она в чем-нибудь замешана. У нее такой вид… А как ваша нога, дорогая?

— Спасибо, по-моему, лучше.

— Старайтесь на нее пока не наступать. — Генриетта осторожно ощупала опухшую лодыжку Антонии. — Перевязал, наверное, Дугал?

— Да.

Пожилая леди добродушно хихикнула:

— В этом он у меня молодец. — Она бросила на Антонию полный нетерпеливого ожидания взгляд. — А как все-таки случилось, что вы поскользнулись, дорогая?

— Я пошла к телефону. На ступеньках оказался обрывок водоросли…

— Обрывок чего?

— Морской водоросли — с пляжа. Должно быть, я принесла его вместе с одеждой, когда ходила купаться.

Широко улыбнувшись, Генриетта решительно отвергла предположение Антонии:

— Ну что вы, милая! Он десять раз успел бы уже вытряхнуться из одежды, пока вы поднимались в гору. Нет. — Она покачала головой. — По-поему, все было тщательно продумано.

При ярком свете дня все страхи Антонии рассеялись, и девушка весело улыбнулась:

— Но кем, Генриетта?

— Именно это нам и предстоит выяснить. У моего собственного сына, как вы еще успеете заметить, совершенно отсутствует воображение. Он так прозаичен. Наверное, солиситору и следует быть именно таким. Знаете, вся эта их казенщина — «принимая во внимание», «с одной стороны — с другой стороны»… Так что нам придется взять эту задачу на себя. И самое главное — кому все-таки хотелось бы вас убить?