В «игру» вступает дублер

— Отчего бы тебе и не согласиться, любезный, ведь ты почти немец — Вагнер!

Он коротко хохотнул, довольный своей шуткой.

«Видать, надолго устраиваются, если о зиме заботятся», — вдруг сообразил Вагнер и поспешил согласиться:

— Благодарю вас, господин…

— Бургомистр, — подсказал штатский не без самодовольства. — Будешь служить самому командующему армией господину фон Клейсту. Сейчас тебе выдадут пропуск, и ты тотчас иди на виллу — надо сегодня же почистить камин.

— Благодарю, — опять пробормотал Вагнер и подумал, что самое время попытаться пристроить в надёжное место Анечку, которая так и не ушла, а стояла чуть в отдалении. Когда она будет под защитой начальства, её никто не тронет. И он попросил:

— Господин бургомистр, помогите моей дочке.

— А в чём дело? — бургомистр тотчас насторожился: кто его знает, что там за просьба у старика.

— Работу бы ей. Она институт окончила, немецкий язык хорошо знает. Девушка скромная, тихая… Да вот она! Вон стоит…

Бургомистр оглядел девушку, немного подумал и сказал:

— Постоянного места у нас для неё нет, но за небольшую плату мы могли бы давать ей для перевода кое-какие бумаги, например, распоряжения для населения.

— И очень хорошо, очень хорошо, — заторопился Вагнер с благодарностью. — Большое вам спасибо.

Для Анны всё произошло так неожиданно, что она не нашла в себе сил вмешаться в разговор, а только стояла в полной растерянности и думала, как бы ей получше скрыть своё состояние. Конечно, отец хотел ей добра. Но может ли она принять такое предложение, имеет ли право, не помешает ли это главному делу? Бургомистр принял её волнение за выражение крайней благодарности и милостиво поощрил:

— Приходите завтра утром в городскую управу, любезная, прямо ко мне.

Анна неловко кивнула, не решаясь отказаться. И только убедившись, что они с отцом уже далеко от комендатуры, накинулась на него:

— Папа, зачем ты это сделал?

— Так лучше, доченька, так лучше, — уверял Вагнер. — Тебя в Германию не угонят и никто не тронет, если на городскую управу будешь работать. Нам бы только это тяжёлое время переждать. Наши вернутся — заживём, как прежде.

Что сделано, то сделано, и Анна стала успокаивать себя: в словах отца есть резон, ей, действительно, не помешает такое прикрытие. А то уже расклеили по городу объявления, чтобы всё трудоспособное население зарегистрировалось на бирже. Прав отец, так будет лучше. И на следующее утро Анна отправилась к бургомистру.

По дороге остановилась около доски объявлений возле рынка, где висело её приглашение изучать немецкий язык. Она дала его на другой же день после установления «новой власти». Объявление висит уже пять дней, а посланца «оттуда» всё нет.

В городской управе ей предложили перевести распоряжение немецкого командования и напечатать его на машинке в нескольких экземплярах. Предлагалось явиться в управу всем, кто имел охотничьи ружья, и сдать их.

Работы было немного, и Анна провела в управе чуть больше часа, и то только потому, что медленно печатала на машинке, за которую села впервые. То, что девушка была добросовестна и скромна, видно было с первого взгляда, и ею в городской управе остались довольны, тем более, что она работала по рекомендации самого бургомистра.

Дома Анну ждал сюрприз: за столом вместе с отцом сидел большой мужчина и о чём-то оживлённо говорил. Пётр Фёдорович только иногда кивал головой и поддакивал. Увидев Анну, мужчина шумно поднялся и громко заговорил:

— А-а-а! Вот это она и есть, ваша дочь?

— Да, это моя Анечка, — подтвердил отец.

— Так это вы даёте уроки немецкого языка?

Анна замешкалась. Ей надо произнести ответный пароль, и это при отце. Раньше, в мыслях, ей рисовалось другое: он тихо постучит в дверь, она откроет, и они так же тихо скажут друг другу что нужно. И вдруг всё так шумно, громогласно, при отце… Но отвечать надо, раз он произнёс пароль, и она, слегка запинаясь, сказала:

— П… по вторникам и четвергам.

— Вот те на! А так нельзя, чтобы, когда я свободный, тогда и приду? А то, я вот папаше уже рассказывал, дело маклерское открываю, тут день на день не приходится. В школе когда-то немецкий учил, но ничего, кроме «гутен таг», не помню. А с новой властью дружить надо, значит, нужно учиться говорить по-ихнему.

Мужчина, явно довольный собой, засмеялся. Анну вдруг пронзило: он неточно сказал пароль, а вторую фразу вообще не произнёс! Как же это она… чуть не раскрылась. Впрочем, ни гость, ни отец, кажется, не придали значения её волнению и словам. Единственное, что теперь нужно, — отказать этому типу под любым предлогом. И Анна, явно стесняясь, сказала:

— Я давала объявление, когда ещё не имела работы, а сегодня устроилась в городскую управу, и теперь у меня не будет времени для занятий. Извините.

— В управу? — переспросил посетитель. — В управу — это хорошо. Надо помогать новой власти наводить порядок! А может, успеете и там, и здесь?

— Нет, нет, никак не успею, — решительно сказала Анна. — В управе очень много работы.

— Жалко, — шумно выдохнул гость. — Да сказать по чести, и у меня времени мало. Ну ладно, где языка не поймут, там деньги разберутся!