В гостях у Лешего

  Под ней, совсем рядом, светился таинственно замок — нет, просто большая усадьба со множеством крыш и башенок. Так это, наверно, один из лесных замков, куда Леший приглашает гостей! Марк кинулся по влажной траве к усадьбе. Добежав до распахнутой наполовину двери, он все-таки остановился, помялся и громко сказал:

  — Леший, прости, но у тебя тут темно... Я включу фонарик, ладно?

  Леший не возражал. Марк включил фонарик. Яркий веселый луч ударил в стену, и Марк переступил порог. Внутри было глухо и позабыто. Марк снова забеспокоился — если бы Леший его поджидал, здесь бы так не было! Наверно. Было бы по-другому, не так позабыто. Марк с нарастающим беспокойством принялся шарить по дому.

  На первом этаже валялись обломки мебели, какие-то битые стекла. На втором этаже Марк нашел разорение: снесены половицы, окна и двери сломаны, лестница едва держится. Марк, стараясь двигаться легче легкого, пробрался на мрачный чердак и долго бродил там, высвечивая фонариком углы и проходы. Снова вернулся вниз и стал искать вход в подземелье. Нашел тяжелую дверь, спустился, обшарил фонариком закоулки, но ничего, кроме трухи и обломков, не обнаружил.

  Марку сделалось совершенно, ужасно грустно. Почему все так по-дурацки устроено? Почему Леший не может просто подойти к человеку и постоять рядом? Почему люди такие?

  — Леший! — позвал Марк отчаянно. — Я так хотел тебя повидать! А ты только два раза мелькнул. Ну скажи, что мне сделать?

  Марк вышел из старого дома. Небо тихо звенело. Лес бормотал, птицы глухо стучали крыльями. Ночь мягко бродила по Лесу, изредка цепляясь за ветки: они хрустели, неслышно роняя листву. Марк прошел по мокрой холодной траве к черному пню, присел. Долго сидел, удрученно, печально, подперев подбородок руками. Потом подхватил с земли фонарик, оглянулся в последний раз на поляну, на Лес, на дом и на Гору, сказал, проглотив комок:

  — Ну, я домой. Но все равно, я так рад, что сходил к тебе в гости. Я что, я все понимаю, Леший, не думай. А за подарок такое спасибо! Он такой удивительный! У меня таких больше никогда, наверно, не будет.

  Марк нашел тропку. Шагал уныло, не замечая мерной ночной суеты. Вот домик. Прямиком по траве Марк добрел до дверей. Тихо открыл, тихо забрался, тихо разулся, разделся, снял шарфик, повесил на крюк, прокрался к себе.

  Зарылся в подушку и решил плакать. Вылез из-под одеяла, взял со стола ветку, положил на подушку, сразу перед глазами, и теперь решил обязательно плакать. Лежал очень долго. Не плакалось почему-то вообще. Уныло и грустно, просто хоть умирай, но не плакалось как назло. Тяжелый комок в груди набухал, в голове тупо звенело. Светлый прямоугольник, падавший от окна, залитого ночным сиянием, перекосился — месяцу пора было уходить. Марк уже засыпал, как в окно поцарапались.

  Марк мигом вскочил, метнулся к окну. На лужайке в косых лунных лучах стоял Леший. Как прежде, весь в листьях и лесной шелухе, лохматый, два ярких пронзительных глаза. Рядом с ним белки, несколько птиц и еще какие-то маленькие пушистые звери. И все они смотрели на Марка! Переглянулись несколько раз, снова обернулись к нему.

  Марк почувствовал, как тяжелые камни развеялись в серебристую пыль. Глухой тяжкий звон в голове превратился в чистый хрустальный звук, в тихую звездную музыку. Комок в груди растворился, и вместо него затлел теплый тихий огонь. Марку стало так радостно и легко, так спокойно и ясно, как не было еще никогда.

  Потом Леший ушел, а с ним белки, птицы и звери. На лужайке не было никого, но удивительное настроение продолжалось. Марк посмотрел в небо, оглядел далекие кромки Гор и отправился спать.

  Наутро, рано (Солнце само только проснулось) мама напоила Марка чаем из трав с ягодами и дала сочное яблоко. Марк вылез грызть яблоко на веранду — пока взрослые собирались к отъезду.

  Долина внизу еще куталась в дымку, но Солнце отлого скользило по далеким вершинам. Горы ярко сияли в холодной синеве раннего утра. Розовые снежные шапки сверкали искрами, отражая теплеющие лучи. Река еще спала где-то внизу, в тени, но скоро лучи разбудят ее, и она зашумит.

  — Марк! — позвал папин знакомый, выходя на веранду. — Ты догрыз яблоко? Сейчас позавтракаем и поедем.

  — Почти. — Марк выдохнул теплый клуб, розовый в лучах восхода.

  Они сели завтракать, и Марк сообщил:

  — А я ночью ходил к Лешему.

  — Один? — Мама расстроилась и отложила вилку.

  — Ну конечно, мамочка! Ты же видела, что он от тебя прячется. И от всех спрячется.

  — О чем говорили? — спросил папа.

  — Ни о чем. — Марк вздохнул. — Он не захотел подходить. Только показался около дома и сразу исчез. Я обшарил весь дом, но, кажется, он там вообще не бывает, просто дом стоит.

  — А что за дом? — поинтересовался папин знакомый. — Прямо в лесу?

  — Как будто маленький замок. Много башенок и всяких окон. Большущий чердак и каменные подземелья, все как надо. Правда, заброшен, наверно, давно. Стекла выбиты, на втором этаже вообще все поломано.