В горы к индейцам Кубы

Мы нагрузили на его мула все, что возможно. Остальное будем нести сами. Потом простились с командиром Исидоро и с миниатюрным селением Монте Верде. Конечно, вскоре опять начался дождь! Путь, который в сухой период был бы почти туристской прогулкой, становится адом. Шаг за шагом мы продвигаемся в этой часто полуметровой грязи в направлении Сан Aндpeca. Дорога исчезла под грязным месивом, но заблудиться мы не можем, справа и слева тропу стережет лес, почти джунгли.

А девственный лес поет. Никогда потом я уже не слышал этого удивительного оркестра. Первую скрипку в нем играют какие-то горные сверчки, жужжащие мухи, мерзкие москиты. шумят тонкие листья диких апельсинов. А сверху по этой непроницаемой крыше девственного леса стаккато барабанит дождь.

Только колибри, которых я на этой дороге увидел на Кубе впервые, невзирая на полные потоки, невозмутимо перелетают с куста на куст, крохотные, как шмели, и очаровательные. Когда я после чертил карту дороги, то назвал этот длинный отрезок между Мойте Верде и Перевалом живых — Дорогой колибри.

С обеих сторон дорога колибри окаймлена девственным тропическим лесом. Только в одном месте слева от дороги открывается свободное пространство. Здесь некогда индейцы выжгли часть джунглей, посадили маниок, батат, бананы, а вокруг горного поля поставили свои хижины, маленькие, как игрушки. Та, что ближе к дороге, принадлежит Гойе. Правильнее, не только ему, в хижине две комнаты, в одной из них живет наш индейский носильщик со своей женой Викторией Рохас Рамирес и четырьмя детьми (Гойе в этом году исполнилось 29 лет), а в другой живет другая семья — негры с Гаити.

Наши антропологи начинают свои исследования с дома Гойи. А потом отправляются и в остальные хижины затерянного безымянного поселка. Немного просохнув под крышами индейского селения, мы решаем продолжать свой путь. Дождь льет, разумеется, как и прежде, даже, может быть, еще больше. Сколько километров нам еще остается до Сан Андреса? Гойя утешает: «Уже только два часа!»

Дорога все поднимается, хотя и понемногу. Вдруг джунгли сразу исчезают и мы оказываемся на небольшом перевале. Длинный, утомительный путь стоил этого прекрасного вида. Защищенная со всех сторон высокими горами, покрытыми девственным тропическим лесом, лежит в долине речки Сан Андрес деревня того же названия, а вокруг нее несколько других индейских селений. Мы стоим на перевале, от хлещущего дождя нас теперь уже не защищают, как раньше, ветви деревьев, но зачарованные красотой пейзажа, мы этого не замечаем. А Гойя показывает мне:

— Здесь, за той горой, живет Эвариста, там — Валенсио, которой в этом году будет сто девять лет. А там, где зреет кофе, живет мой двоюродный брат — Карлос Рамирес.

Тот, кто посмотрит с перевала на эти самые затерянные на свете деревни, наверняка поймет, почему индейцам удалось пережить здесь ужас конкистадорских лет. Сюда, в эту далекую долину, замкнутую со всех четырех сторон света горами и зарослями джунглей, конечно, не смог вступить ни меч, ни крест завоевателей. Индейские горы открылись, только когда победила кубинская революция. До этого это была долина без короля, долина без бога. Я в экспедиционной карте так и наименовал Сан Андрес: Долина без бога. А перевал, на котором кончилось наше тяжкое путешествие с Перевала мертвых, я окрестил Перевалом живых. Кто дошел до перевала, тот оставляет все страдания позади. Начинается спуск…

Останавливаемся у первой хижины. Печальные развалины маленького дома без стен и с разломанной крышей стережет старик. Конечно, индеец. Ему больше восьмидесяти лет. Циклон «Флора» уничтожил его хижину, в которой он жил всю жизнь. Внизу в деревне у него дочь, но отсюда ему уходить не хочется. Он посиживает у огонька, который разводит на утрамбованном полу разломанной лачуги, с утра до вечера один, и только случайные путники являются единственными людьми, с которыми он может поговорить. Я проходил между Перевалом живых и Сан Андресом еще дважды и всегда встречал здесь дедушку, у которого «Флора» отобрала и дом, и радость.

В Сан Андрес мы идем наверняка. Гойя уже знает, какие люди могут нас интересовать. Он ведет нас в такие хижины, где живут чистокровные индейцы. Наши антропологи, естественно, интересуются не только индейцами, но и индеанками. А для такого обследования нам необходимо сотрудничество с какой-нибудь местной женщиной, умной и сообразительной. И такую помощницу нам Гойя находит. Ее зовут Нельба Роза Ромеро Рамирес. Ей двадцать два года, типичная ятерасская индеанка, и, по правде говоря, самая красивая индеанка, которую я видел во время своих путешествий по горам Кубы.