В городе Солнца

   - Пойдем, друже, вкусим! - промямлил он, наконец. - Впрочем, бесплатно бывает только уксус на халяву.

   Дорг любил, как он выражался, "русские поговорки - кладезь мудрости". Вставлял их к месту и не очень. И при этом всегда важно поднимал вверх указательный палец. Сейчас он так и застыл с этим, поднятым вверх, пальцем, едва докончив фразу. Поскольку, увидел, что у дверей заведения, инкрустированных металлическими фрагментами по дереву, наверху лестницы из разноцветного пластбетона в позе манекенщицы торчала Зинка. В том самом платье с сеточкой, которое уже успел оценить Кролас, общаясь с коллегой по телексу.

   Зинка теперь маячила рядом с профоргом, Ангелиной Дмитриевной Аграфёновой, дамой с круглой рябой физиономией и в декольтированном платье болотно-зеленого цвета. Сбоку к ним только что пристроился долговязый Семён, обозреватель спортивных новостей.

   Кролас и Дорг присоединились к этой группке, а вскоре после них подошла и вульгарная, ярко накрашенная дама, обозревающая всякие постельные гадости в рубрике "Скандалы". Иоганн мысленно называл её просто "жаба". Но кто-то из её высокомудрых родителей соизволил назвать дочь Клеопатрой.

   Клеопатра, как только поздоровалась со всеми, безбожно и неприкрыто закурила какую-то совершенно бронебойную гадость

   "Кажется, наркосигареты "Санкайф", - с отвращением унюхал Кролас.

   - Клёпушка! Ты сегодня просто неотразима! - подольстился к "жабе" Дорг, беря её под руку. Та недовольно фыркнула и хотела отстраниться, но Дорг игриво добавил:

   - Чего от меня нос воротишь? Думаешь, я нынче не в чести? А кто ещё сейчас претендует на роль твоего кавалера? Ау! Так-то. На безрыбье и рак - щука! Дареному коту в мешке в зубы не смотрят! (Дорг снова щегольнул знанием русских поговорок).

   - Просто ты, наверное, нынче у Пузалова - персона нон грата, - хихикнула Клепушка.

   - Да, для меня настала последняя задница. Но - ненадолго. Я так полагаю. Пузалов - мужик строгий, но отходчивый. На дураков камень за пазухой долго не держит, иначе - работать было бы некому. Так что - не бойсь! А под ручку тебе со мной пройтись - совсем ничем не грозит. Это же не на службе - а в праздник. В праздник всяк проказник!

   Кролас приволочился к Зинке, Семен - к Ангелине, а Дорг - к Клёпушке, и все таким дружным составом ввалились в кафе. Внутри большая часть "своих" уже давно слонялась по вестибюлю.

   Иоганн пошел в пуб, чтобы не сильно мозолить глаза коллегам. Там тихо отвисал, читая прессу, еще один газетный кадр - научный обозреватель Зосима Старов. Зосима, мрачноватого вида черноволосый парень, чуть постарше Кроласа, с большеватым красным носом, крупными, будто рубленными топором, руками и ногами и въедливыми красными глазками, уставился на Иоганна с подозрением.

   "Думает, я сейчас начну его убеждать, что не стоит отлынивать от коллектива", - подумал Иоганн. Затем предложил коллеге сигарету, вытащив её из пачки "Вечернего Ростова", прихваченной из дома. Тогда Зосима расслабился, и они обменялись несколькими газетными сплетнями.

   "Однако... Вчерашний номер "нашей", - заметил Кролас среди газет, что читал Зосима. Он попросил её посмотреть и убедился, что статья про Линду вышла. Уловив его скользящий взгляд, Зосима улыбнулся:

   - Корней наш весьма рад был твоему репортажу, довольно плямкал и потирал брюшко. Утерли мы нос "Калейдоскопу". Наш рейтинг теперь взлетел на несколько пунктов, и мы будем самыми читаемыми как минимум месяц!

   Кролас изобразил на лице радость. И вспомнил о том, чего на деле ему всё это стоило. Докурив каждый свою сигаретку, они переглянулись.

   - Наверное... Пора вылезать к народу. Шеф сейчас по головам нас начнет пересчитывать, не филонит ли кто, - улыбнулся Старов.

   Они одновременно вывалились в вестибюль.

   А народ всё прибывал. И к удивлению Кроласа, новыми прибывшими были те лица, которых он в пределах редакции никогда не встречал. "Гости, надо полагать, - внутренне усмехнулся он. - То есть те, кто намеревался откушать бесплатный сладкий уксус и сытный на халяву шопснаб, как любит говаривать Дорг". А еще, были так называемые представители культуры: несколько третьесортных, никому не известных, певцов, чтец-декламатор и балерина.

   Объявился, наконец, и Корней Пузалов, пригласивший всех в банкетный зал.

   "О, да здесь уже и наши старшие братья - телевизионщики; приготовились к съемке... А на длинном банкетном столе гордо красуется большой торт с кремовыми цветочками. Готовы к употреблению также и дольки лимонов и апельсинов в вазах, а ещё - курлапы под майонезом и ветчина с горошком. Да и бутылки водяры и шампуни выстроились в два почетных ряда, будто собираясь нести караул, - констатировал Кролас.- В общем, недурно"...

   Народ возрадовался и оживился. Все проворненько стали занимать места за столом, стараясь сесть поближе к середине, где был торт.

   Когда же, наконец, все расселись, Корней Пузалов, окинув взглядом, и, скорее всего, мысленно пересчитав подчиненных, весело и торжественно объявил:

   - Господа! Нас должны поздравить представители власти. Мы ожидаем их прибытия с минуты на минуту. Они и откроют наш торжественный банкет.