В глухом углу

Георгий передал Надю Семену и почувствовал облегчение. Переговорить ее было невозможно, с ней хорошо лишь глухонемому. Он еще потолкался в зале и выбрался наружу. Вечер был сырой и унылый, даже выпить не хотелось. Георгий вспомнил, что дома лежит книжка по астрономии, взятая у Чударыча, и поплелся в барак. Дурное настроение превратилось в злость. Ладно, Верочка, я честно весь вечерок бегал, чтоб поймать повод для извинения. Теперь очередь твоя. Придется тебе побегать за мной — и не мало! Вот так — и точка!

К Вале, смотревшей на танцы, подошел Дмитрий.

— Наконец-то я вас встретил! — сказал он радостно. — Почему вас никогда не видно в клубе?

Валя объяснила, что они рано ложатся спать, так устаешь, что не до клуба. Дмитрий предложил выйти на воздух — хочется потолковать не в толчее. Валя взглянула на Светлану. Дмитрий ласково дотронулся до ее руки.

— Вы ведь не цепями к ней прикованы, можете на минутку и оторваться. Мне нужно вам очень многое сказать.

На улице снова шел дождь. Дмитрий уселся на перила крыльца, Валя стояла рядом с ним. Мимо них то в клуб, то из клуба проходили парочки и одиночки. Место для разговоров было неважное. Валя закуталась в платок от брызг.

— Слушаю, Дмитрий, — сказала она.

Тогда его словно прорвало. Он все вспомнил: и то, как ему было горько, когда в Москве она пошла вербоваться в Норильск, а не к ним, и как глубоко он обрадовался, когда удалось ее отговорить, и как был счастлив в поезде, если удавалось перемолвиться двумя-тремя словами. Он надеялся, что у них завяжется хорошая дружба. А теперь Валя прячется от него, и он знает почему. Его невзлюбила Светлана, она наговаривает на него.

— Ничего она не наговаривает, — сказала Валя.

— Докажите, что это не так. Проведите со мной вечер. Погуляем, поговорим.

— В такую погоду? Мы же промокнем до нитки.

— А в хорошую погоду вы бы пошли?

— В хорошую — дело другое. Но хороших погод уже не будет.

Дмитрий соскочил с перил.

— Ловлю вас на слове, Валя. В метеобюро говорят, что дожди на днях прекращаются. Итак, первый же хороший вечер — мой!

Валя в замешательстве молчала. Он проговорил с печалью:

— Вам нужно разрешение подруги, а она его, конечно, не даст.

— Как вы странно все представляете! Ну хорошо, мы погуляем…

Она хотела вернуться в клуб, он задержал ее.

— А как я узнаю? Дайте знак, когда вас ждать.

— Зачем знаки? Просто, чтоб было тепло и сухо.

— Тепло и сухо, — повторил он и крикнул ей вслед: — Я буду ждать вас каждый ясный вечер, Валя!

8

Лена не сходилась с подругами не потому, что важничала, они вскоре поняли это и перестали обижаться. Ее не хватало на подруг, она не могла отделаться от себя. Она вся была погружена во внутрь, все копалась в прошлом. Прошлое было коротко, несколько лет неровной жизни, два-три события — Лена разворашивала их, они вздымались и заслоняли свет. Она видела все те же ушедшие лица, вспоминала давно отзвучавшие слова. Она уставала от этой войны с призраками.

И в эту наполнявшую ее сумятицу мыслей и чувств настоящее врывалось, как удар или ушиб, становилось больно, надо было оглянуться и понять, почему боль. Другие девчата приспосабливались под неровности и углы теперешней жизни, она же наталкивалась на препятствия. Настал день, когда она поняла, что дальше так жить нельзя.

С утра погода хмурилась больше обычного, что-то сеялось мокрое в воздухе, потом припустил дождь. Девушки натянули на себя плащи, у Лены плаща не было, только дорогое, модное, ни от чего не защищавшее пальто. Вскоре она промокла до нитки. Девушки побежали под навес. Лена осталась: больше промокать было некуда, а под навесом гулял резкий ветер, от него становилось еще холоднее.

Вася выскочил из-под навеса и схватил ее за руку.

— Хватит, Ленка! Не дури.

Она холодно высвободила руку.

— Не Ленка, а Лена — запомни на будущее… И я не дурю, а работаю.

— Всю работу не переделаешь, пойми!

— Еще недавно ты разговаривал по-другому!

— Ты схватишь воспаление легких!

— А вот это уже моя личная забота.

Она трудилась с ожесточением. Она доказывала себе и тем, от кого бежала, что новая жизнь ей по душе и ничего другого она не желает, кроме как орудовать под дождем лопатой. Она вбивала ее в грунт и, не переставая, думала о Москве. Земля чмокала под лопатой и каблуками, была неподатливо вязка. У Лены немели руки, ломило спину. Ее пробил пот, его можно было отличить от дождя — он был холоднее.

Когда дождь утих, Вася хмуро сказал:

— Наработала. На одну тачку не хватит. Стараться надо тоже с умом.

Лена с грустным недоумением смотрела на извлеченную горку грунта: ради этого не стоило терзать себя под дождем. Хуже же всего было то, что она вымоталась. Отдохнувшие девушки со смехом хватались за лопаты. Лена знала, что надолго их веселья не станет, они поскучнеют, движения замедлятся, передышки будут продолжительней — усталость возьмет свое. Да, но пока они веселы и довольны, работают легко. Она же устала, по существу, еще не начав работы. Нельзя так дальше, думала Лена, нельзя! Надо как-то по-другому.