В глубинах океана

Немало времени мы потратили на то, чтобы изобрести способ включить продувные насосы дистанционно или снаружи. Наконец, кому-то из нас — но не мне — пришло в голову, что насосы можно спокойно включить и изнутри, а затем выйти и задраить люк. Давление не начнет падать до тех пор, пока корпус не будет отрезан от внешней среды.

Похоже, все было готово. При помощи навешенного балласта субмарина уже была доведена до почти нулевой плавучести, так что мы подняли ее и повели к ближайшему выходу. Всего нас было десятеро, и груз казался почти невесомым. Мы остановили субмарину под отверстием в крыше, подняли ее кверху до границы между средами и оставили там, пока сами облачались в костюмы и шлемы.

К ним я еще не привык. Я даже не успел спросить, зачем этот небольшой резервуар на спине — если помните, моя теория не смогла объяснить его наличия. Сейчас было некогда. Берт помог мне получше приладить оборудование, хотя большую часть времени я не понимал, что именно он делает. Три-четыре минуты ушло на то, чтобы отцепить внешний балласт, и субмарина вышла в море в последний раз.

Мы оставили у нее небольшую отрицательную плавучесть, так что некоторые из нас шли, поддерживая корпус, а остальные двигались вплавь, толкая субмарину сзади. Мы с Бертом не договаривались о том, где конкретно следует ее разместить; ясно, что подальше от входов, иначе нам трудно будет объяснить, почему ее не нашли раньше. С другой стороны, мы не сможем оттащить ее слишком уж далеко, поэтому мы волокли ее в течение часа, а затем поставили на дно.

Лично я не смог бы вернуться к входу, через который мы вышли, а если бы и стал искать, наткнулся бы на какой-нибудь из них только по чистой случайности. Берт и другие, однако, не волновались. Я предположил, что или они хорошо знают местность, или у них есть какая-то неизвестная мне навигационная схема. Единственный свет исходил от наших фонарей, образуя крошечный освещенный круг в беспредельной темноте Тихого океана. Мы были уже далеко от тента, как я до сих пор еще называл площади фермерского хозяйства. Я даже не знал, в каком направлении оно располагается, а если бы и знал, то без пользы для себя, поскольку у меня не было компаса.

Берт жестом указал мне на люк. Я открыл его и забрался внутрь. Чувствовал я себя неважно, но я утешался тем, что идея достаточно хороша.

Со своим делом я управился в одно мгновение — нужно было просто повернуть два переключателя. Задраив за собой люк, я присоединился к остальным.

Мы зарядили батареи субмарины, поэтому можно было не беспокоиться, что энергии не хватит на откачивание жидкости. Я весьма гордился тем, что не забыл об этом — цистерны были достаточно большими, а если добавить объем корпуса, то нагрузка на насосы оказывалась огромной. Однако не успел я добраться до всей группы, как вспомнил кое о чем таком, что не пришло в голову ни Берту, ни мне, и за что нам не могло быть никаких послаблений.

Если откачивать балластные цистерны при полных подъемных, то лодка станет приобретать положительную плавучесть. Естественно, она стала подниматься.

К счастью, поначалу она поднималась не слишком быстро. Мне удалось ухватиться за нее, открыть люк при помощи автоматики — я не смог бы сделать это вручную из-за уже возникшей разницы в давлении — и открыть клапаны сброса. К тому моменту, когда я снова выбрался наружу, лодка находилась уже на высоте пары сотен футов от дна. Пловцы собрались вокруг, освещая всю сцену фонарями; взглянув поверх корпуса, я увидел маслянистые потоки выливающейся подъемной жидкости. Скорость подъема падала, затем лодка остановилась и начала тонуть. Она приземлилась почти на том же месте, откуда и всплыла.

И мы ждали, ждали и ждали.

Наши помощники переговаривались между собой знаками. Мы с Бертом вообще не могли общаться, поскольку блокнот остался у входа, где мы одевались. Каждый из нас в точности знал, что думает другой, хотя по мере того, как проходило время, мы стали вопросительно поглядывать друг на друга.

К этому времени помпы наверняка должны были откачать весь объем. Внутри корабля должен быть чуть ли не вакуум.

Мы не обратили внимания на то, оставалось ли что-нибудь в воздушных резервуарах. Но при таком давлении это не играло никакой роли. Из балластных клапанов не выходило никаких пузырьков, но любое количество воздуха, освобождаемое из резервуаров, при таком давлении вполне могло уйти в раствор перед тем, как оказаться снаружи.