В Флибустьерском дальнем море

- Это было бы идеальным выходом, но, к сожалению, боюсь, что для нас он нереален, - признал я. - На пяти кораблях может быть человек пятьсот человек, а то и тысяча. Даже если у них нет ничего серьезнее кремневых пистолетов и мушкетов, то и нам похвалиться нечем. Все, чем мы располагаем - семь пистолетов при пяти стрелках. Губарев убит, а Жора тяжело ранен и его в расчет можно не брать. Да и патронов в среднем по три десятка на ствол. Кстати, - я достал "макаров" Губарева. - Кто-нибудь умеет этим пользоваться?

Лудицкий и Грумов покачали головами, но я спрашивал не их.

Рдецкий перехватил мой взгляд, чуть усмехнулся уголками губ и вытащил из-под пиджака ТТ.

- Больше вопросов не имею, - объявил я, ничуть не удивившись такому обороту дела. - Тогда вернемся к нашим баранам. У кого есть какие-либо предложения по поиску уцелевших?

Как я и ожидал, никаких предложений не последовало. Более того, каждый из моих собеседников старательно прикидывал, а нужны ли нам другие люди, когда большинство находящихся с нами представляют из себя обузу? Маленькой группе легче и скрываться, и прокормиться. С другой стороны, зайди речь о серьезном столкновении, лишние люди не помешают, даже если и откажутся пригодны лишь на роль пушечного мяса.

- Ладно. Реально у нас три варианта поведения. Первый: держаться здесь даже в случае нападения. Говорю сразу, что смысла в том нет. Будь у нас оружие, боеприпасы, люди... Второй: при малейшей опасности немедленно уходить и прятаться в других, заранее разведанных местах. Третий: начать партизанскую войну.

- Только не это, - с твердостью Кислярского немедленно отозвался Лудицкий. - Нас выследят и перебьют. Кроме того, вы (раньше он бы сказал мне "ты") не упомянули еще одну возможность. Почему бы нам не сдаться в плен? Я все-таки советник президента России, и за мою гибель кому-то придется серьезно ответить.

- Бросьте, - прервал я его, пока эта мысль не угнездилась в головах остальных. - Нашей стране давно нет никакого дела до собственных граждан. За примерами и обращаться не стоит. И еще: почему вы думаете, что о случившемся кто-нибудь узнает? Как вы собираетесь сдаваться, когда в нас стреляют быстрее, чем мы успеваем открыть рот? Не знаю, чем было вызвано нападение, но теперь у нападающих один выход: ликвидировать все следы случившегося и всех невольных свидетелей, то есть нас с вами. Нет людей, нет и проблем. Мало ли кораблей пропадает без вести?

- Вы думаете... - лицо Грумова так налилось кровью, что я испугался - не хватит ли его сейчас удар?

- Не думаю, а убежден. Будь это заурядные террористы с заурядными требованиями, они бы захватили нас без единого выстрела.

- Вы правы, Сергей, - поддержал меня Рдецкий. - Сейчас мы свидетели преступления, а от свидетелей принято избавляться. Единственное - они не знают и не могут знать точно, сколько же нас было на острове? Так что небольшой группкой можно спастись.

При этом Гриф выразительно посмотрел на двух других членов совета, и я понял, что он с радостью покинул бы нас на пару с преданным Жорой. Но Жора был ранен, а чтобы скрываться в одиночку на необитаемом острове надо иметь очень много мужества. Даже для того, чтобы выспаться, необходим хотя бы один проверенный напарник.

И еще мне стало ясно, что с совещанием пора закругляться. Обстановку я им доложил, дельных советов не услышал, а сидеть и переливать из пустого в порожнее можно до бесконечности. Лучше заняться конкретными делами, пока кто-нибудь не занялся нами.

- Есть предложение. Все вопросы отложить на потом, а сейчас произвести небольшую разведку. С вами останутся все четыре телохранителя, а я пошарю неподалеку. Может, сумею узнать что-нибудь о нападающих, может, найду кого-нибудь из уцелевших или придумаю что-то насчет продовольствия. В любом случае разведка необходима, и чем раньше ее провести, тем лучше. Зря я, что ли, когда-то разведротой командовал?

Мне попытались возражать, но очень вяло. Необходимость разведки была очевидной для всех, и возражение вызывала лишь моя кандидатура. Я все-таки был здесь кем-то наподобие министра обороны, а разве министры сами ходят в разведку? Но я был и наиболее подготовленным для таких действий, это тоже понимали все. Поэтому в конце концов со мной согласились, только попросили не задерживаться слишком долго.

Перед выходом я еще раз осмотрел наш крохотный лагерь, проверил посты наблюдения, а потом решил навестить Жору.

Я никогда особенно не ладил с ним, но не мог не признать, что в бою он действовал умело и труса не праздновал. Он мог умереть - вполне возможно, уже умирал, - и мое прежнее отношение к нему не имело никакого значения.

Жора лежал бледный, измученный болью. Пуля вошла ему в грудь, но выйти ей не хватило силы, а среди нас не было хирурга, чтобы извлечь этот кусочек свинца. Рядом с раненым сидели Носова и любовницы Рдецкого. Я отослал их, чтобы поговорить без свидетелей.

- Ты был молодцом. - Я не стал спрашивать, как он себя чувствует. - Извини, что опоздал с помощью. Как раз патроны в револьвере кончились.