В электричке

А она открыла дверь, не надев собачки.

Он валялся на диване с какой-то блядью,
А мать слушала в это время «Маяк».

И тут она заплакала.
Она плакала до вечера, и мы пили коньяк.

Вскоре ее уволили за пьянство,
Потом и меня поймали на воровстве.

И я всегда вспоминаю об этом блядстве,
Когда читаю в своей трудовой книжке,

Что уволен по статье…

Город тупиков, гаражей и заборов,
Рождает истории, одна паршивей другой.

Я стою на пустыре с трудовой книжкой вора
И пою: «Под небом голубым есть город золотой».

* * *

Проезжая мимо помойки
Иногда увидишь: в грязи
Лежат холодильник или плита,
Расписанные фантастическими цветами.

Эта тяга народа к творчеству
Умиляет и настораживает,
Но примитивное зодчество
Помойку облагораживает.

Твой холодильник не такой, как у всех,
На твоем серванте — бумажная аппликация.
На стене — картина неизвестного художника,
Который умер в четырнадцать лет
Во время мастурбации.

Ты как вылезший наружу конец пружины диванной,
Ты была большая оригиналка.
Твой холодильник, раскрашенный странно
Я вспомнил, проезжая мимо свалки.

И пусть уже пусто, и нет просвета:
Потянулись заборы и гаражи,
Ты продолжаешь вкладывать душу в предметы,
В предметы, у которых нет своей души.

* * *

Я сел в поезд одного из направлений местных,
Вагон был почти пустой.

Заняты были всего три места,
И все три заняты передо мной.

На одной скамье сидели втроем
Баба и два мужика.

Я им, видимо, помешал, не знаю, в чем:
Они с ненавистью посмотрели на меня.

Вагон тронулся, я устроился удобно,
И притворился, что крепко сплю.

Минуты три они сидели спокойно,
Потом пересели на другую скамью.

— Что они там делают, узнать пора бы, —
Продолжая как-будто спать,

Я увидел, что торчащую над сиденьем голову бабы
Мужская рука попыталась обнять.

Внезапно один из мужиков обернулся,
Но я вовремя успел глаза закрыть.

— Только бы этот мудак не проснулся, —
Услышал я голос, но чей, не смог определить.

Тогда я решил вскрыть неизвестности дамбу,
Узнать тайну их странного поведения.

Я встал, взял сигарету и пошел в тамбур.
Все трое вздрогнули при моем появлении.

Раньше я мог видеть только их головы:
Спинка сидения загораживала тела.

Но подойдя к ним, я увидел, что все трое — голые,
И лишь подвернута на шее водолазка на бабе была.

Докурив сигарету, я вернулся,
Оргия была в самом разгаре.

На меня уже не обратил внимания никто,
И я спокойно сделал несколько фотографий.

Завтра продам их в «Мегаполис-Экспресс»
По двести рублей за штуку.

Репортаж под названием «железнодорожный секс»
Прославит двух работяг и привокзальную шлюху.

* * *