В дурном обществе

Парри жевал кончики своих жидких усишек, обдумывая, что мне можно рассказать — и можно ли вообще. Он сидел у самого газового обогревателя; его спортивный костюм просох, и в моей квартире отчетливо запахло потом. Наконец он решился:

— Учтите, это строго между нами. Он есть в ПБД.

— Что? — Парри так небрежно произнес аббревиатуру, что я вначале не поняла, что он имеет в виду.

— Полицейская база данных, — терпеливо объяснил Парри. — Ее центр находится в Хендоне.

Уже интересно!

— Хотите сказать, что у него есть судимость? — ахнула я и вскочила, забыв о больной ноге и обо всех моих царапинах и ссадинах. Организм тут же напомнил мне обо всем, и я, охнув, поспешила сесть.

Парри деликатно кашлянул, прикрыв рот рукой, как будто я сказала что-то неприличное.

— Ну, едва ли это можно назвать судимостью. Несколько лет назад им заинтересовались наши сотрудники из отдела по борьбе с торговлей поддельными произведениями искусства и антиквариата. Они подстроили ложную сделку с сомнительными экспортными лицензиями. Тогда для допроса вызывали многих антикваров, в том числе и Копперфилда. Он отделался условным сроком. Суд учел, что раньше он не совершал преступлений — точнее, если совершал, то не попадался — и не привлекался к уголовной ответственности… В общем, решили, что он стал пешкой в руках людей поумнее себя. А поскольку Копперфилд — первостатейный, первосортный идиот, умнее его практически все остальное человечество! Худшее, что можно о нем сказать, — он оказался не слишком разборчивым в своих деловых знакомствах. Больше жертва, чем грешница, как сказала дева.

Парри издал хриплый звук, который, наверное, считал смехом.

— Ну а что касается его фирмы, пока он находился под следствием, торговля пережила то, что называется временным спадом. У него начались финансовые трудности, но он как-то выкарабкался. В конце концов, в наши дни многие бизнесмены не в ладах с законом, и им от этого ни тепло ни холодно. Теперь Копперфилд старается вести дела безупречно, хотя поговаривают, что он задолжал банкам кучу денег.

Я задумалась.

— А Сабо? — спросила я. — Он в самом деле так богат, как думают похитители?

— Наверняка, — ответил Парри и хихикнул. — Должно быть, похитители точно знают, сколько он стоит, потому что… — Он осекся, поняв, что сказал лишнее.

— Продолжайте, — попросила я. — Все равно вы уже почти все сказали. Заканчивайте, раз начали.

— Что ж… — замялся Парри. — В первой записке похитители потребовали весьма скромную сумму. Но потом, спустя несколько дней, прислали вторую записку. Их аппетиты резко возросли. Сабо жалеет, что не заплатил сразу. Видите, боится, что чем дольше они будут держать у себя его дочку, тем больше ему придется за нее выложить. И хотя нам страшно не хватает людей, приходится следить еще и за ним. Важно убедиться, что он не заключит с похитителями сделку у нас за спиной.

— Так вы поэтому подослали его ко мне? — Меня посетила мысль, которая до сих пор показалась бы мне невероятной, но вдруг стала выглядеть весьма правдоподобно. — Слушайте! — возмущенно продолжала я. — Неужели вы решили, что он может использовать меня в роли посредницы?

— Ему так или иначе придется кем-то воспользоваться, — ответил Парри и вызывающе, и агрессивно. — Возможно, он решил, что вы лучше других подходите для такой роли.

— Так знайте, он не… Он мне ничего подобного не предлагал! — выпалила я. — А если бы и предложил, я бы отказалась!

— Если он вам предложит нечто подобное, вы немедленно сообщите обо всем мне, — заявил Парри. — Мне или моим коллегам, которые работают по делу. Сразу же, не откладывая, не пытаясь умничать и самой за кем-то следить.

— Какая милая постановка! — воскликнула я. — Больше никто никому не доверяет. Сабо не доверяет полиции и похитителям. Вы не доверяете ему. Я не верю ни вам, ни Винни, ни похитителям, ни Джереми Копперфилду, никому! А кстати, нашли вы Мерва? Есть у него мотоцикл?

— Мы нашли его. — Парри с самодовольным видом скрестил руки на груди. — На ту ночь, когда старик свалился в канал, у него алиби. Он смотрел телевизор с кучей приятелей. Футбол, международный матч. Все его друзья клянутся, что он был с ними. Они запаслись несколькими ящиками пива и не выходили из квартиры. Кстати, а почему вы мне-то не доверяете?

— Алиби?! — Я не верила собственным ушам.

— Совершенно верно. И он во всех подробностях помнит тот матч. И не только те отрывки, которые передавали в повторе на следующий день. У него четыре свидетеля, которые подтверждают, что он там был, а их слова чего-то да стоят.

— Я его видела… мы с Ганешем оба его видели… когда он пытался похитить Алби с улицы! Кроме Мерва, там был еще его приятель! — возразила я.

— Плохое освещение, ночь, усталость… Фран, вы не можете присягнуть, что там был именно Мерв.

— Как это — не могу? А как же его машина? Ведь в ту ночь у парка сгорела его «кортина», так?