В Датском королевстве…

Конечно, семь лириков, включенных в нынешний номер, не дают и не в силах дать исчерпывающую панораму датской поэзии последних тридцати-сорока лет. Но, по крайней мере, они представляют три ее поколения, так что самых старших отделяет от самой младшей, ни много ни мало, шесть десятилетий (для обогащения картины любознательные читатели могут обратиться к антологии «Из современной датской поэзии», изданной в Москве, как и аналогичная антология датской малой прозы, в уже довольно далеком 1983 году и знакомившей с поэтами первой половины и середины XX века, — из включенных в нее тогда лишь один Бенни Андерсен вошел и в нашу подборку). К разбросу во времени, а значит — в опыте, в стилистике, присоединяется разница в пространстве — географическом, языковом. Скажем, Катти Фредриксен живет в Гренландии и пишет не только на датском, как остальные поэты, но и на гренландском (а в принципе, к нему можно было бы добавить немецкий и фарерский, на которых в небольшой, по российским меркам, стране тоже и говорят, и пишут; кстати, фарерцы держат вместе с исландцами первое место в мире по количеству новых издаваемых книг, в том числе — переводных, на душу населения). Добавим: кое-кто из авторов номера, не менее известный у себя в стране и в мире стихами (Ингер Кристенсен, Клаус Рифбьерг, Найя Марие Айдт), на этот раз фигурируют как прозаики. И надеемся, что следующие ниже поэтические страницы привлекут читательский интерес, внимание издателей, так что продолжающееся знакомство России с датской поэзией, шире — со словесностью Дании, ее мыслью, пластикой, музыкой не прервется, а, хотелось бы думать, будет углубляться.

Борис Дубин

Кнуд Сёренсен © Перевод Нора Киямова

Дождь пишет у меня на голове по Брайлю

но кожа головы не умеет читать и
мои пальцы не осязают шрифт
а только его разглаживают.
Мои глаза
видят лишь что небо
исчезло и дождь
блуждает между домами
как чужак
в поисках куда бы приткнуться.

Здесь

именно здесь
иссякли дома
земля поглотила
окрестные пашни
и ландшафт
уже не рукотворен
а что называется
воссоздан
природой

но где-то в памяти
все еще стоит яблоня
с единственным красным яблоком
позабывшим упасть
в положенный срок

и сейчас
мои руки
словно бы хотят ухватить
нечто
что может некогда
было.

Слова молчания

В этом уголке сада
время приостановилось
легкий ветер
развеял дымку в том месте
где именно сейчас
пожелало стать солнце
шмель выполз из своей норки
и трава распрямляется
по мере того как высыхает
роса.
А вон на той клумбе справа
оказывается
уже два или три цветка.
Пространство между нами
заполняется словами
но поскольку мы знаем друг друга
знаем вдоль и поперек
и насквозь
звуки слов излишни
они бы даже
мешали
ведь сейчас мы сведущи и спокойно
сидим на скамейке
посреди мира
и вживаемся в молчание друг друга
и толкуем слова молчания
самые важные
из имеющихся у нас слов.

О времени

Это не ветер
хлещет траву
до бесцветия,
это не ветер
обрывает сейчас
плоды
с крайних веток
и это не ветер
заставляет облака
устремляться за горизонт. Нет,

ветер тут
совсем
ни при чем,
я прекрасно знаю,
что снаружи бушует
не он,
а время,
отпущенное мне время,
которое бежит все быстрей
и быстрей
и убегает все дальше
и дальше,
я прекрасно знаю,
что это оно
пробило мой пульс
и сейчас вдруг —
неожиданно —
торжествует,
вырвавшись наконец на свободу.

Бенни Андерсен © Перевод Нора Киямова

Последнее в мире стихотворенье