В дальних странствиях

Вблизи Секундерабада находятся развалины знаменитой Голконды, столицы могущественного средневекового государства. Когда-то она славилась великолепными дворцами и храмами. Теперь это место приобрело известность как самый большой в Индии лагерь колониальных войск, входящих в состав Мадрасской армии. В нем стоит обычно около 3 тыс. европейских и 5 тыс. местных солдат. Этот контингент, по договору англичан с низамом, должен содержаться за счет английского правительства. Но низам был вынужден уступить властям провинцию Берар, за счет которой и содержится это войско. Берар была одной из самых богатых областей Хайдарабада, и доходы с нее почти вдвое превышают сумму расходов, требующихся на содержание войска. Излишек, естественно, идет британским властям. «Но это только один из многих примеров алчности и недобросовестности покорителей по отношению к покоренным», — замечает путешественница [19, с. 109–110].

Англичане говорят, что секундерабадское войско нужно для того, чтобы прийти на помощь низаму, если его подданные восстанут против него. В действительности же этот гарнизон — постоянная угроза для низама, что заставляет его быть послушным и податливым. Это положение хайдарабадского правителя подметила Щербатова: «Главный интерес Гайдерабада состоит в том, что он главный город самого большого туземного государства в Индии, царствующий кНязь которого, по титулу низам, считается важнейшим из магометанских, так называемых независимых князей. Я говорю, так называемых независимых, потому что, хотя низам де-юре таков, но де-факто он далеко не свободен в своих поступках, и ему во всех важных делах приходится действовать согласно желанию британского правительства. К тому же многие из главных административных мест заняты теми же англичанами, и при дворе живет постоянно английский резидент. Поэтому понятно, что бедному низаму не особенно удобно управлять независимо своей страной, в особенности имея в виду европейское войско, находящееся в семи верстах от его столицы и служащее ему постоянной угрозой в случае его неподатливости» [19, с. 110].

В Хайдарабаде, Бомбее, Дели и других индийских городах Ольга Александровна встречалась с местными женщинами, представительницами разных классов, сословий, каст. Она живо интересовалась положением индийской женщины, еще всецело находившейся во власти диких средневековых обычаев и предрассудков, семейного деспотизма сперва отца, а потом мужа. Лишенная элементарных прав и свобод, она не могла открыто появляться в общественных местах, вынуждена была вести жизнь затворницы, забитого и бесправного существа: затворницами были как мусульманки, так в определенной мере и индуски. Кое-где индуски еще следовали старому изуверскому обычаю самосожжения вместе с останками покойного супруга.

Щербатова не может привести свидетельства того, что английские колонизаторы стремились бороться против подобных диких обычаев и облегчить положение индийской женщины. Самые архаичные институты и обычаи поддерживались англичанами и рассматривались как средство духовного порабощения женщины в Индии. Все же англичане вынуждены были кое-что сделать, считаясь с духом времени и передовым общественным мнением. «Теперь повсюду в Индии сильное движение в пользу дарования большей свободы женщине», — замечает автор [19, с. 122]. Англичане создали в стране несколько школ закрытого типа, увеличили число женщин-врачей и акушерок. Щербатова склонна переоценивать эти мероприятия как якобы старания колонизаторов, направленные вообще на улучшение быта индийских женщин. В действительности же все это было лишь, каплей в море и не могло серьезно изменить существующее положение, поскольку сохранялись все пережитки и предрассудки, способствующие принижению женщины. Более того, особенно трагичным оказывалось положение женщины, получившей образование и вынужденной вернуться к затворническому образу жизни, в обстановку семейного деспотизма. Это признает и Щербатова.

Во время поездки по Декану и другим районам Индии Щербатовы наблюдали многие сохранившиеся феодальные пережитки. Помещики-заминдары сохраняли черты феодалов-деспотов, угнетая бесправное крестьянство. В этой связи Щербатова пишет: «В некоторых из больших туземных государств Индии, как, например, здесь, в Удайпуре, Майсоре и др., сохранились совсем средневековые обычаи. Так, каждый крупный землевладелец-дворянин живет у себя в деревне как независимый князек: имеет свой двор, свое маленькое войско и управляет, судит, наказывает своих подданных в своих владениях, как хочет и как знает; единственное, что от него требуется его сюзереном, — это уплата податей, а затем он более или менее обязан раз или два в год жить некоторое время в столице и являться ко двору. В таких случаях он продолжает быть окруженным своими вооруженными служителями, которые у каждого набоба имеют собственный мундир» [19, с. 134].