В чреве кита

— Конечно, — согласился он, ковыряясь ключом в замке своего кабинета. — Если хочешь, можем вместе пообедать. К тому времени я уже поговорю с Мариэтой.

— Отлично.

— Тогда в три в «Эль Месон». Нет, черт возьми, — внезапно вспомнил он, — сегодня вторник.

Он на секунду задумался:

— Давай в «Касабланке».

— В «Касабланке», — повторил я почти с благодарностью, как будто само это название (ведь так назывался и кинотеатр, где я снова увидел Клаудию) каким-то образом создавало иллюзию ее присутствия, быть может, потому, что мы в действительности не знаем, что заключено в имени или в названии, или же потому, что влюбленному все напоминает о его любви.

Я уже открывал дверь своего кабинета, отвлеченно думая о Клаудии и о том, как странно было думать о ней в университете, как внезапно тоже вспомнил. Я вернулся по коридору и просунул голову в кабинет Марсело со словами:

— Давай лучше останемся здесь.

Марсело непонимающе посмотрел на меня.

— Я приехал на метро, — объяснил я.

— И что?

— Я расскажу тебе за обедом.

4

Я познакомился с Марсело Куартеро за много лет до того, как начал посещать его занятия в университете. Летом 1958 года мой отец и он вместе проходили военную службу в Серро Муриано, в Кордове, и с тех пор их связывала тесная дружба, начавшаяся в легком эпистолярном жанре и постепенно превратившаяся в настоящее родство душ, когда отец перешел работать в газету в Барселоне. Много лет они регулярно встречались и даже время от времени ездили летом вместе отдыхать. Хотя мне доподлинно известно, что виделись мы часто, я сохранил в памяти с тех времен довольно скудные воспоминания о Марсело, потому что был еще мал, а когда немного вошел в разум, мои родители развелись, так что я стал встречаться с ним лишь от случая к случаю, прежде всего в те редкие воскресенья, когда отец брал меня на футбол вместе с фанатами-болельщиками «Барсы» из интеллектуального кружка, сплотившегося вокруг Марсело. После гибели моего отца в автомобильной аварии — мне не исполнилось и одиннадцати — я долгое время не видел Марсело, но как только он узнал, что меня зачислили в Автономный университет и я буду его слушателем, он тут же поспешил взять меня под крыло и пообещал безоговорочную поддержку. Марсело сдержал свое обещание, и когда пять лет спустя я получил диплом, он устроил меня на работу в одно издательство, а потом помог начать преподавать в университете. С той поры наши отношения стали очень тесными и весьма (по крайней мере, для меня) плодотворными: с одной стороны, поскольку его престиж авторитетного профессора являлся великолепной охранной грамотой для такого новичка в университете, как я, а с другой стороны, поскольку его безудержное красноречие любителя веселых компаний и завсегдатая вечеринок позволило мне написать под его руководством свою диссертацию о творчестве Венсеслао Айгуальса де Иско, и работу эту мы сочиняли вместе, рука об руку, во время долгих посиделок с виски и кофе в кабинете у него дома.