В чистом поле: очерки, рассказы, стихи

Васильев с готовностью пояснил, что часть сотрудников областной библиотеки на время «ихнего капитального ремонта» временно поселилась в писательском доме. «Да, да, временно!» – покивал Марласов. – «А кто разрешил?» – задал я в пустоту законный вопрос.

Пустота молча развела руками.

Опалила мысль – не все тут чисто! Что-то кроется?! Но мысль эта унеслась под небеса, поставлен был еще один серьезный вопрос: выборы нового руководителя. Высший орган – писательское собрание – выдвинул для тайного голосования двух человек: Комарова и Денисова. Мол, оба – бойцы! Справятся. При тайном голосовании получил я большинство голосов.

Васильев встал, облегченно вздохнул, вынул из кармана печать, ключи от сейфа и входных дверей: «Пожалуйста… Я пошел!» «Это не все… А передача документов, имущества… бухгалтерская отчетность… подписание акта передачи…Кстати, мне известно, что тобой не продлен почему-то договор по аренде нашего дома. Как понимать?!»

Добровольный отставник посмотрел на меня с недоумением, с возмущением одновременно, мол, вот еще привязался, решительно шагнул за порог, как человек избавившийся от непомерной ноши.

Бухгалтерские документы, их аккуратно вела ранее уволившийся наш «министр финансов» Татьяна Ивановна Сизикова, рассказали о коммунальных долгах, об отсутствии последней годовой отчетности, о неуплате налогов с зарплаты (со 100 тысяч), о том, что не сделаны перечисления в фонды, о том, что на банковском счету ноль рублей, об отсутствии в сейфе наличного остатка – 12 тысяч рублей, они значились в кассовой книге… Это только то, что сразу бросилось мне в глаза!

После телефонных возмущений и препирательств Анатолий Иванович, по совету Татьяны Сизиковой, (в практических делах он слушался бывшего главбуха), видимо, боясь судебных разборок (разъяснили «знающие люди»), погасил налоговую задолженность. Отчитался за «кассу». А на подписание акта передачи прийти так и не пожелал… И, конечно ж, в отместку за мою «настырность» – тихо снял в редактируемом им альманахе «Врата Сибири» повесть мою о казаках-эмигрантах, которая была уже подготовлена в печать его помощником Виктором Захарченко. Повесть я послал в воронежский журнал «Подъем», где она была опубликована и получила хорошие отзывы от донских рубак.

И далее. Пришла повестка: явиться к мировому судье! Там выяснилось, что по налоговым бумагам начальником организации все еще значится… С.Б. Шумский. Как?! А вот так и значится. Выходило, что штрафовать надо не меня, как, видимо, мировой судья намечал, а предшественников, которые «хорошо поробили», в итоге – СДАЛИ писательский дом чужакам, слиняли, сбагрив на меня плоды своей деятельности: на, мол, расхлебывай!

Следующую повестку принес почтовый «голубь» – от пристава: явиться и заплатить штраф за неподачу предшественником сведений по социальному налогу. Явился и туда. Девушка с лейтенантскими погонами сказала, что заплатить 1500 рублей я должен немедленно и – наличными. Иначе – она придет к нам в «офис» и конфискует имущество писателей. «Денег у нас нет. Приходите и конфискуйте, если Вас удовлетворят наши колченогие столы и стулья!», – крепясь, ответил я начальнице. Остывая, объяснил ситуацию и девушка потеплела: «Напишите, как мне рассказали, начальнику инспекции…»

Написал. Примешал к написанному пару слез. Штраф отменили.

Потом оглушило еще одно казенное письмо: из юридической конторы. В нем – серьезное «китайское» предупреждение об административной и даже судебной ответственности: за не поданный отчет о «денежных валютных средствах», поступивших (или не поступивших?) нам «от международных и иностранных организаций».

Им что – делать нечего? Юристам? Наобучались, насобачились в университетах, наплодили контор, чтоб грамотно, законно шкурять граждан. И нас – под одну метелку. Какие иностранные организации? Своими, отечественными, брошены коту под хвост. С тем и прибыл для объяснений в юридическое заведение…

Отступать уже было поздно. Коль взялся отвечать «за всю Одессу», надо было спасать организацию от окончательного разгрома. Как спасать? Прозаик Борис Комаров – недавний параллельный кандидат в руководители СП, глянув на мои «интендантские» хлопоты, сказал с грустной усмешкой: «Я бы и месяца не выдержал!» А «временные» заселенны дома на Осипенко, 19 действовали всё напористей, всё наглей, явно имея в наличии могутных и денежных покровителей.

День ото дня – пропадало и наше имущество. Исчез старинный, с точеными ножками эксклюзивный стол, за ним председательствовал еще Лагунов, его наследники сидели – Шерман, Шумский, Васильев. «Где стол?» – налег я на Марласова. – «Старик, извини, подарил хорошему человеку! – сказал Марласов. – Я тебе другой дам…»

Наглость – зашкаливала.

А я, писательский «начальник», только моргал глазами, когда надо бы писать о пропаже заявление в милицейский «участок». Эх, черт побери, говоря словами Бунина, никуда мы не годимся, гнилая интеллигенция! Сдали СССР, насадили на свою голову Чубайсов и чубайсят, терпим.