В час, когда взойдет луна

Эней запарковал машину в торце дома, на небольшой площадке, где уже стояли грязный до изумления джип и «сокол» с задраенным брезентовым верхом. Окна квартир на первом этаже тут были забраны узорными решетками — наследие черт его знает каких лет. Крайний подъезд, ступеньки, квартира справа. Эней позвонил — два длинных, один короткий. Потом пауза и ещё один длинный.

Дверь им открыл седоватый мужчина средних лет, с острым носом — тот самый, что сидел на открытой веранде ресторана на набережной, только уже без очков и шелкового платка, так что узнать его было мудрено — вот Гренада и не узнала.

Из-за его спину выглядывал модно одетый чернявый парень — напарник Гренады по кличке Гадюка.

Группа была в сборе.

— Ой, вы уже здесь, — Гренада бросила на угловой пуфик плащ и сумочку, разулась и пошла на кухню. — Я сейчас приготовлю чего-нибудь поесть. Джо, а ты давай помогай.

Парень по кличке Гадюка и прозвищу Джо послушно прошел за ней следом и тактично закрыл дверь, оставив Ростбифа и Энея одних. Волнистое дверное стекло было сделано под витраж: готическая рамка, солнечно-желтые и алые тюльпаны внутри. Цвета Энею неожиданно понравились: они были теплыми, чистыми, летними, дверь в спальню — просто белой, а в зал — тоже со стеклом, с такими же тюльпанами.

Да и вообще квартира выглядела на удивление уютной и ухоженной — по контрасту с обшарпанной древней многоэтажкой в не самом фешенебельном районе. Эней, пока не сбежал из дома, жил в куда более престижной части — на Двенадцатом Квартале. Точнее, Квартале, как говорили здесь все — даже те, кто во всех прочих случаях ставил это ударение правильно.

Ростбиф прошел в зал. Строго говоря, это была просто комната. Со шкафами, книжными полками, голопроектором и креслами — но здесь было принято назвать такие псевдогостиные залами.

— У тебя чисто? — спросил Ростбиф.

Эней кивнул. По дороге он как следует проверялся, но даже намека на что-то подозрительное не было.

— Как сходил за покупками?

Эней раскрыл сумку и показал три «девятки» «Хеклер и Кох» под игольный безгильзовый патрон, с полностью заряженными батарейками для ЛЦУ, и девять кассет к ним. Ростбиф проверил все девять, как это раньше сделал и Эней. Свинец. Что ж, логично. Раз цель — человек, значит, патроны — свинец.

— Хорошо, что мы со своими гвоздиками, да? — спросил Эней.

— Хорошо-то хорошо, только маловато их, — Ростбиф давно не пополнял свои запасы серебра, негде было. — А что сказала девочка?

— Ничего не сказала. Она зеленая. Это её первая боевка, до сих пор она только дацзыбао сбрасывала.

— А парень?

Эней пожал плечами.

— Такой же.

— Ладно. Как говорил давным-давно один из здешних политических деятелей «ми маємо те, що ми маємо».[13]

Улыбка Энея вышла кривоватой. О да — Ростбиф всегда делает свое дело именно с этой позиции: мы имеем то, что имеем. И тем не менее Ростбиф делает дело отлично, и это ещё больше убеждает идиотов из штаба в том, что он умеет творить чудеса. А он не умеет, он просто умнее, чем все эти подпольные наполеоны вместе взятые. И когда Ростбиф в конце концов погибнет, они скажут: ах, он слишком много на себя брал…

На журнальном столике Ростбиф развернул планшетку и подсоединился к голопроектору. Это было одно из его нововведений — отрабатывать акции на трехмерных моделях. Построенных, кстати, той самой программой, при помощи которой в милиции реконструируют картины происшествия. Сейчас эта программа ещё не работала — проектор просто соткал из лучей трехмерный план города.

— Документы на машину прислали, — Ростбиф хлопнул на стол техпаспорт. — «Селяночка» с харьковской регистрацией. С утра поездим, присмотрим. Запасная нора у нас будет все там же — мотель «Тормозок». Ночной сменщик там не просыхает. Машину будем менять в промзоне, — мигнула точка на другом берегу Днепра, Ростбиф нажал «масштабирование» — проекцию целиком занял один квартал: законсервированный трубопрокатный завод. — Сейчас поужинаем, поедем в парк и сделаем окончательную рекогносцировку. Присмотрим точки закладки взрывпакетов, создадим модель и покрутим её… Эней, возьми камеру — будете с Гренадой изображать парочку. Сниматься на фоне.

В дверь деликатно постучали.

— Да, можно, — отозвался Ростбиф.

На пороге показалась Гренада. В джинсах, в футболке, косметика смыта, волосы собраны в хвостик.

— Все готово, идемте есть, — сказала она.

Ужин был немудрящий — курица с рисом из консервов и немного резаных тепличных огурцов с помидорами. Ростбиф извинился за то, что сейчас произведет некоторое амбре, достал из кармана коробочку, извлек оттуда головку чеснока, отломил два зубчика, очистил и схрупал, обмакивая в соль.

— А что… и в самом деле помогает? — с почти суеверным трепетом спросил Гадюка, аkа Джо.

— От простуды — в шестидесяти случаях из ста, — серьезно ответил Ростбиф. — Мощный естественный антисептик и антибиотик. Я, кажется, продул себе глотку на этой веранде…

— А как вы думаете, — спросила Гренада, — этот… Искренников… он нам не испортит дело?