В бой идут...

— Так ты же сама сказала… — начал я, но меня бесцеремонно прервали.

— У тебя место в сумке есть? Давай, тащи ее сюда, буду тебе ее травой забивать, у меня ячейки кончились.

Я оглядел полянку и присвистнул, она представляла собой хорошую иллюстрацию к песне «Косил Ясь канюшину». Поглядав на дивчину[113]. Я поинтересовался:

— Ты здесь на пару стогов накосила. Не факт, что у нас в деревне сеновал будет.

— Какой сеновал? Все на аукцион пойдет, и там, смею заверить, не залежится. Митька, ты просто не понимаешь, на что мы нарвались. Здесь на полянке пара моих месячных директорских зарплат произрастает, это самый минимум. Поэтому пока я все ячейки у тебя и у себя не забью, мы с места не тронемся. Нам, бездомным, мимо денег проходить грех, бог накажет.

В общем, в путь мы тронулись минут через сорок. Сначала Света повыкидывала всякую ерунду из моей сумки, потом перебрала свою, избавившись от какого-то менее ценного сена, и лишь когда уже ни одной травинки никуда затолкать не получалось, командирша вздохнула:

— Ну что ты застыл, пошли что ли? — поскольку морось и не думала прекращаться, травница вымокла насквозь, промерзла до костей и потому была не в лучшем настроении. — Темнеет, блин, уже. Через полчасика мы с тобой, Митя, начнем биться лбами об деревья. Сейчас новолуние, поэтому темно будет, как в угольной шахте. По приборам полетим, по карте то бишь. Придется нам Молоди на ощупь искать.

— Кого искать? — не понял я.

— Молоди. Деревня наша так называется, где неписи живут. А ты что, не знал, что ли? Хотя да, ты там и не был-то почти…

— Погоди, погоди… — лихорадочно забормотал я. — Точно, Молоди!

В голове как будто что-то щелкнуло и встало на свое место.

— Блин, какие же мы ослы! — с чувством высказался я.

— Ну, ты за всех-то не расписывайся. А вообще ты о чем?

— Да о квесте! Ты подсказку помнишь?

Света смерила меня ледяным взглядом.

— Вот сейчас обидно было. Мозги мои конечно уже не те, что лет тридцать назад, но уж пять слов я запомнить в состоянии: «Сочти сих гадов, оставь первую». И что?

— Я уже говорил, сценарист нашего данжа, похоже, является изрядным поклонником Древней Руси. Кого, по-твоему, наши предки именовали «гадами»?

Директорша опять поджала губы, уперев в меня колючий взор:

— Митя, давай не будем играть в угадайку, я не лучший спарринг-партнер по отечественной истории. Я, в общем-то, на других науках специализировалась. Если тебе есть что сказать говори, не тяни хордовое за тестикулы.

Не удержав улыбку, я продолжил:

— «Гадами», в узком смысле, называли любых пресмыкающихся и земноводных: змей, жаб, лягушек и прочие ведьмины атрибуты. Потом это стало обычным ругательством. А знаешь почему? Потому что в широком смысле слово «гад» обозначало любое существо, вызывающее чувство гадливости. А теперь вспомни, встретили ли нас в данже какие-то приятные существа?

— Да нет, няшных котиков я там не заметила, — задумчиво откликнулась Светлана. — Все больше создания редкой противности были. Как этот запах у облизьян вспомню… Б-р-р-р!

— Да подожди с облизьянами, дойдем и до них. Первыми были мравольвы, так? Потом облизьяны. Третьими нам встретились ломикости осминожьей наружности…

— «Оставь первую». Это про первую букву названия? — мгновенно догадалась командирша, — четвертые одонтотураноны, тьфу, язык сломаешь, потом два долезри и индрик. М-О-Л-О-Д-И. Сходится, да. А ты не дурак, Дмитрий Валентинович!

И она вдруг чмокнула меня в щеку. Но почему-то смутилась, как школьница, и перевела разговор на другое.

— Откуда, кстати, эти дурацкие названия, ты не посмотрел когда рылся?

— Да почему дурацкие-то? С облизьянами понятно, мраволев тоже вопросов не вызывает. Муравей плюс лев, ломикость кости ломает. Долезря посложнее, но тоже не бином Ньютона — зверь, который зрит, только не в корень, а вниз. «Потупить глаза долу» помнишь? Проще говоря бычара, у которого голова постоянно опущена к земле. Одонтотуранон самый сложный, он в славянский бестиарий попал из греческих книг, да так и был оставлен без перевода. А в переводе все просто: «зубастый страж».

— А индрик?

— А вот здесь загадка. Мамонта изревне называли индриком, но вот откуда такое название? Обычно говорят про искаженное инорог, единорог то есть, но при чем здесь единорог, который тоже издавна был известен славянам? Бивней-то у мамонта два. В общем, загадка.

— Мда… — с непонятным выражением лица протянула моя собеседница. — Интересный ты у нас таксист, Митя.

— Да уж какой получился, — неловко отшутился я. — Скажи лучше: вторая подсказка у тебя?

— У меня, у меня, — понимающе улыбнулась эта умная женщина. — Ладно, замяли. Не переживай, в твои шкафы лезть не буду, у каждого свои секреты. «Введите ответ на первую подсказку», говорите…

Как только мы ввели слово «Молоди», как текст на бумажке сразу изменился. Еле разбирая текст в сгущавшихся сумерках, травница прочла вслух:

— «Иди из Молодей туда, куда шел тот, кто висел на хвосте. Вход под тем, кто ударил, прячась и только при том, кого не было». Тебе что-нибудь понятно?