В бочке

Надо было понять, в какую сторону петь. Он попытался приоткрыть глаза, но только моргнул несколько раз подряд. Этого хватило. Искомый графин стоял между несколькими фигурами сидящих за столом. Порядок песен он помнил: сперва «Так уж вышло, что наша мечта на плакат из палаток взята…», потом «Иди через лес», только «много курю» заменить на «много пою» и вместо про «сиреневый дым» петь про «свой голос мечты». Потом «Братские могилы». Потом «Вальс», но сперва вежливо объяснить, что песня про блокаду Ленинграда и что песня заказана Михалковым. Потом «если до Докинза уложимся» можно спеть «Далеко домой» или «Остаёмся зимовать». Но только эти.

Саша ещё раз разомкнул веки — на треть секунды.

Нащупал губами микрофон.

— Здравствуйте, — его голос многократно отразился от стен металлической бочки, — сейчас «Прощание с Братском».

В ответ молчали как-то неодобрительно.

— Мы группа «Сплин», — добавил он, — Я Васильев. Александр.

Он взял первый аккорд. Гитара глухо тявкнула.

— Георгиевич, — внезапно добавил он и улыбнулся.

Что-то скрипнуло. Саша без удовольствия подумал, что наверное, это зубы Векштейна.

Ударник щёлкнул палочками четыре раза, и они заиграли. Порядок песен Саша помнил. Значит, ближайшие девять минут глаза можно не открывать.

Это хорошо.