В августе 41-го. Когда горела броня

В разгар спора по просеке пришел танк Петрова, и комроты-1 подошел к спорящим командирам, чтобы доложить о себе. Обрадованный комбат сказал комиссару, что уж молодой старший лейтенант как-нибудь угонится за Чекменевым, и коротко объяснил ротному ситуацию. Петров должен был отправиться на болото вместе с разведчиками и убедиться, что оно действительно высохло и танки не сядут на днище. Командир разведбата уже вернулся в сопровождении пяти бойцов. Двое, в том числе сам капитан, были вооружены ППД, остальные имели только револьверы и гранаты. Петров снял комбинезон и надел вместо танкошлема порядком засаленную пилотку. Чекменев покачал головой и спросил, есть ли у него обычная гимнастерка. Петров, как и комиссар, бережно сохранял отмененную в 1940-м серую танкистскую повседневную форму, он считал, что это отличие заслуженно выделяет танкистов из общей массы красноармейцев и командиров. После ранения галифе пришли в негодность, но старший лейтенант сохранил и продолжал носить застиранную серую гимнастерку. Естественно, такой цвет вряд ли способствовал маскировке Чекменев вздохнул, и один из его бойцов принес старую, но чистую гимнастерку когда-то защитного света. Старшего лейтенанта несколько смутило, что в разведку ему придется идти с петлицами красноармейца, но командир разведбата успокоил его, сказав, что он должен будет оставить документы, медаль и все, что могло содержать какую-то информацию о нем.

Петров понемногу начал осознавать, насколько серьезно предстоящее задание. Бои на Украине приучили его к смерти, но то была смерть на миру, в боевых порядках своего батальона. Теперь же он может не просто погибнуть, а, вполне возможно, просто исчезнуть для своих товарищей и родных. И домой придет не горькая, но честная похоронка, а страшное: «пропал без вести». На вопрос комиссара, почему они так легко вооружены, Чекменев пожал плечами и сказал, что они идут в разведку, а не в атаку. С винтовкой же ползать по кустам неудобно, да и вообще, если группа нашумела, задание можно считать проваленным, и думать нужно не о том, как снайперски подстрелить врага, а о том, как отступить без потерь. Такой подход несколько успокоил Петрова. Придирчиво осмотрев старшего лейтенанта, капитан кивнул, и разведчики вместе с танкистом направились к опушке леса. Оставалось только ждать. Был уже шестой час вечера, и комбат надеялся, что разведка вернется прежде, чем стемнеет настолько, что движение танков будет серьезно затруднено.

Шелепин собрал командиров рот и взводов и изложил боевую задачу, затем отправился на наблюдательный пункт одного из батальонов 732-го полка и долго осматривал в бинокль опушку леса, занятого немцами, и болотину, перерезанную тремя канавами. Где-то там, в высокой траве, ползали сейчас разведчики и комроты-1. Оставалось надеяться, что они не напорются на немцев. В полседьмого комбат вернулся в расположение батальона. Танкисты, пользуясь моментом, отдыхали после марша, Петров все еще не вернулся, и Шелепин решил проведать его экипаж. У «тридцатьчетверки» командира первой роты он нашел комиссара, Беляков и танкисты о чем-то говорили, потом Симаков полез в танк и достал довольно увесистый сверток.

— Что тут у вас? — спросил комбат.

— Ну, в общем, — задумчиво начал комиссар, — насчет плевков в рожу ты почти пророком оказался. Давай, Симаков.

Наводчик сжато пересказал разговор с колхозницей и развернул полотенце. Внутри оказалось полтора каравая хлеба, увесистый шмат копченого свиного сала и десяток вареных яиц. Танкисты молча смотрели на продукты, наконец, комбат взял сало, понюхал и положил обратно.

— С полкило будет. И что вы собираетесь с этим делать? Командира ждете?

Экипаж переглянулся, Безуглый кивнул, и Симаков медленно завернул продукты в полотенце.

— Если честно, товарищ майор, — тихо сказал наводчик. — Нам такой кусок теперь в горло не полезет. Даже не знаем, куда это деть.

— В самом деле, — пробормотал комбат. — Я бы тоже после такого есть не смог.

— Дайте-ка мне, — Беляков взял сверток. — И соберите экипажи.

— Ты что это задумал? — удивился Шелепин.

— Буду заниматься своими прямыми обязанностями, — усмехнулся комиссар. — Политинформацию проведу…

* * *

Петров вернулся в полвосьмого, грязный, вымотавшийся, но довольный. Вместе с ним пришел Чекменев.

— Ну, рассказывайте, — с ходу сказал комбат.

— Сухо там, товарищ майор, — ответил старший лейтенант. — Я, конечно, не все обползал, но уверен — можно там идти. Шомпол втыкал — весь сухой, в низине даже копать пробовал. Вся вода в канавы ушла.

— Значит, танки пройдут? — спросил подошедший Беляков.

К разговору потянулись командиры взводов и машин.

— «Тридцатьчетверки» и КВ — точно. Т-26 — не знаю. Там кое-где кочки здоровые — сантиметров сорок высотой. Очень плотные, как бы гусеницы не слетели.

— Ничего, пойдут по нашим следам, — подытожил комбат. — Ладно, идите, переоденьтесь, и я с вами кратенько еще поговорю.