В августе 41-го. Когда горела броня

Отношения у Волкова и Светлякова не сложились с самого начала. Лейтенант не знал, что послужило тому причиной, но комбат невзлюбил его сразу. Возможно, дело было в медали «За отвагу», которая красовалась на груди у ротного. Лейтенант получил ее за то, что сутки пролежал на снегу среди надолбов в январе 40-го. Его батальон, атаковавший белофинский ДОТ, откатился назад, едва противник открыл огонь. Никто и не заметил, как командир одного из взводов упал, раненный в бедро. Волков очнулся от холода — галифе смерзлись от натекшей крови. Лейтенант подполз к убитому бойцу и штыком срезал с того шинель, чтобы обмотать раненую ногу, затем проверил винтовку и пистолет. Больше всего он боялся того, что финны возьмут его живым. К вечеру похолодало, и Волков почувствовал, что скоро замерзнет насмерть. Пробираться к своим было бесполезно — прежде чем начать атаку, батальон полночи преодолевал широкую полосу вырубленного перед ДОТом леса. С раненой ногой, ослабевший от потери крови, он не прополз бы по засекам и ста метров. Только отчаянием и временным помешательством, вызванным потерей крови, можно объяснить то, что Волков пополз в сторону ДОТа. Главный бункер прикрывался несколькими бетонированными пулеметными гнездами, и он рассудил, что если захватить одно из них, у него, по крайней мере, будет укрытие от ветра. К тому времени, когда лейтенант добрался до первого бетонного колпака, он уже едва двигался. Отдышавшись, Волков сунул в амбразуру гранату и, откатившись, стал ждать взрыва. Взрыва не последовало, более того, финны почему-то на гранату никак не отреагировали. Полежав немного в снегу, лейтенант обполз бункер и убедился, что тот пуст — броневая дверь была открыта настежь. Недолго думая, Волков забрался внутрь, закрыл дверь и принялся осматриваться, финны оставили позицию. Лейтенант прикрыл амбразуру бронезаслонкой и провалился в забытье. Очнулся он уже в госпитале. Оказалось, что после неудачной атаки командование подтянуло тяжелую гаубицу, которая с десяти выстрелов разбила главный ДОТ, после чего уцелевшие белофинны в полном порядке покинули укрепление. Разведка обнаружила это только ночью. Получалось, что лейтенант Волков, будучи раненным, в одиночку захватил пулеметное гнездо. Чтобы как-то затушевать тот неприятный факт, что полк в течение четырнадцати часов топтался перед покинутым ДОТом, комдив представил Волкова к медали.

У Светлякова медали не было, и «Отвагу» комроты-2 он, похоже, считал личным оскорблением. Несмотря на то что объективно вторая рота в ходе обучения была одной из первых по всем показателям, капитан неоднократно в рапортах командиру полка указывал, что Волков плохо готовит бойцов. После четвертого или пятого рапорта комполка приехал на стрельбище и понаблюдал за тем, как рота уверенно выбивает нормативы. Ничего не сказав, командир полка уехал обратно, а вечером жестоко накрутил Светлякову хвост. Волков, естественно, при этом не присутствовал, но уполномоченный 3-го Управления лейтенант Архипов со смехом рассказывал, как интересно менялся цвет лица комбата во время разноса.

Надо сказать, что с уполномоченным лейтенант поддерживал некое подобие дружбы. Несмотря на свою должность, Архипов был человек, в общем-то, незлой. Однако, как и положено хорошей ищейке, нюх и хватка у него были выдающиеся, в чем Волков вскоре убедился при весьма неприятных обстоятельствах. Значительную часть полка составляли не служившие в армии мужики лет под тридцать. На пятую ночь несколько человек выбрались из расположения и отправились пешком в город. В три часа ночи лейтенанта поднял один из караульных. Следуя за бойцом, комроты-2 подошел к забору, шедшему по периметру учебного лагеря. У забора Волков застал весьма неприглядную картину: шестеро бойцов переминались с ноги на ногу под дулами винтовок часовых. Вдоль забора размеренно ходил Архипов. Увидев лейтенанта, уполномоченный нехорошо обрадовался.

— Здравия желаю, — вскинул руку к пилотке Волков и покосился на задержанных.

— Здравствуйте, товарищ лейтенант. Ваши орлы? — Архипов кивнул на бойцов у забора.

— Не уверен, — честно призвался комроты-2. — Я их еще не всех запомнил.

— Ну, они утверждают, что из второй роты. — Старший лейтенант почесал подбородок и как-то жестко посмотрел на собеседника. — Так что делать будем, товарищ лейтенант?

— Как что? — удивился Волков. — Под арест…

— Арестом тут не отделаешься, — уполномоченный посмотрел на восток, где небо потихоньку начало светлеть. — Это, вообще-то, оставление части в военное время. Давайте-ка отойдем, товарищ лейтенант, надо поговорить.

Они отошли шагов на двадцать, задержанные провожали командиров тревожными взглядами.

— Значит, так, — Архипов достал из кармана мятую пачку папирос, вынул одну и закурил. — По-хорошему, я должен их арестовать и сообщить о ЧП по команде. В этом случае твоих субчиков скорее всего ждет трибунал.

— И что? — Волков похолодел.

— А ничего, — старший лейтенант глубоко затянулся. — Поскольку они первые попались, думаю, получат на всю катушку. Чтобы другим неповадно было.