«В»

Какое, в необычности странное -

В том, что видим всегда и не видим мы

Дороги, улицы, все – Богом данным чувством –

Как будто-бы предупреждали,

Что с ними скоро совсем, разлучусь я,

И запомнить себя прося – прожить жизнь им дать дважды,

Звали на помощь, переулком каждым,

Каждым окном и зданием…

И подъезды все тихим жёлтым…

И кусты освящённые светом люстровым…

Словно бы говорили – что скоро…

Без указания времени, места…

Просто тем – нескончаемым, в груди колотящимся чувством.

И любовь, которой влюблялась я,

В дорогу каждую, дерево… в каждое здание :

Сильнее ещё становилась, сросшись с болью прощания –

Всегда почти, пережитого, вместе с радостью настоящей, заранее…

Как к человеку, чувство, при смерти,

Или даже уже и после…

Когда так чувствуешь, осознаёшь – то, как вы вместе.

И так явно – как будет – когда не будете больше…

И темнотою вечерней, говорили дворы…

Что счастье с ними, своим мирным, тихим движеньем,

Здесь со мною, но лишь, лишь пока, до поры,

Что уже в этом всём, висит отраженьем…

И хотя бывала пора хмурая, когда носится,

Мечется преддождевым всё смятением.

И в то суровое время для весны или осени

Мне с нею быть казалось таким ценным временем!..

И я в этом Мире шагала, умела, ходила…

И ветром подёрнутое предгрозовое волнение -

Не подвластная человеку… но тем безопаснее что не в руках человечьих – стихия,

Бескрайняя, но не безумная в жестокости сила,

Не страхом казалась, а утешением…

…Ветер среди шпилей гулял

И песок под ногами шептал и ползал…

А всё-же стучала, ходила по улицам тем -

На мне лишь понятной кроссовковой «морзэ» -

Что на словах не звучит… только чувствуется.

И живу не забывая

Как дождь истошно не пускал,

Стучась ко мне в стекло трамвая…

И шпили звал на помощь… Звал…

Всю Землю, с её городами и селами -

Сделать выжженной, бездушною пустыней…

Безжалостным, мертвенным, режимным концлагерем.

И нас убивать тем, что так любили мы …

И ВСЁ, в ничто обратить, на глазах наших, что нам было дорого…

Хотят те, кому тоже Земля наша дана -

Кто мог любить, и радостью, так же, жить на ней мог,

Кто решил, что получать можно только отняв…

Не видя что дающим, без меры даёт счастье Бог…

И на сто восемьдесят, свернувши, градусов, с пути -

Весь мир, не найдя в нём Счастья – не хотев поискать его у себя в душе,

Разрушить решили, надеясь в разрушении

Для себя целое, хоть что-то найти…

И даже если суждено стать ему -

Полигоном для взрыва всё уничтожающей смерти,

Оно всё-равно живо в Вашей останется памяти.

И в самом лучшем, прекрасном и любящем свете…

Каким все минуты оставили след в памяти Вашей…

Каждое окно, каждое дерево.

Горка… Детские качели

На которых когда-то катались…

Та же дорожка – (от ходьбы настоль разная) –

То «от подъезда», то «к дому»…

Всё – тем же чувством, которым оно было вам знакомо.

И именно тем, которым Вы знали.

Каким Вы… просили, и что будет верили.

Здесь больно так, и когда вольны сохранить мы в душе,

На время, если достойны будем Божьей Любви, то и вечное…

А что же, когда будет уже -

Нельзя потому что и негде… не то что – нечего?..

Для Бога нет сложности, всё возродить –

Вплоть до мельчайшей частички материи…пылинки:

Точно так же, или же в миллиарды раз лучше.

Да, невероятно преступно,

Беспримерно горько, если тленное наше убьют – то, что было…

Но страшней – если смогут убить то, что одну лишь имеет, Вечную нескончаемую нить –

Их, и ими смущенных, души…

Не то, к чему: – через что нам даны все эти любимые нами минут счастливых чувства…

И не то, что любили, а как могли бы любить…

Я любила тебя каждый день – там… Давно.

Я любила тебя… всю мою – до ниточки…

Жизнью было моей, то и дело, в окно

За тобой подсмотреть, сквозь москитное ситечко…

Я перестала любить. Отложив на потом…

Нет времени. Ты поймёшь. И ещё успею ведь.

И неловко теперь стоя перед тем же окном

То, что раньше сказать… Сама в это верила ли?..

Я люблю и вижу в тебе себя.

А в себе – души-свет-твоих-окон…

И каждый третий радостный снег декабря,

Маршрутов автобусных нити-волокна…

И твоих суматошных ларьков

Просмолённые светом журналы…

И на рынке трезубец рядов,

Где от швабр…через творог… а дальше сало.

Я люблю твои двери метро,

полыхающие как простыни…

То изнутри дышашие жарко-тепло…

То холодным железом в кости мне…

Все твои фонари на асфальт;

Магазина, машин переклич с светофорами…

Ветер сепией сделавший площадку, дома.

Дипломат от дождя – уже скоро-скорого…

Я люблю как бежали домой

Под дождя тонко-струйками топкими…

И как пряталась я от него с головой

В молоке с кукурузными хлопьями…

Я люблю, не могу не любить!..

Эти тубы улиц заснежено-тёмные.

Я сама, заставляя себя не любить,

Не узнавала, потом, себя от того что не помнила…

Я перестала…Спеша, отложив на потом…

Ты не винишь…знаю…знаю, я…Плачу?.. Нет…

Ты всё понимаешь, хорошая, ждёшь, а я… н-нет, не о том…

Я у себя – не тебя… забирала, спеша своё самое главное…

Я люблю, но теперь не как то,

Что всё лучшее мне в моей жизни дарило -

А как то, что с ним вместе мне даром дано

Божьей Любви Великою Силой…

Ради того уже стоило мне это так полюбить –

До потери всего, что было мне ценное,

Что бы после уже суметь оценить -

Что и всё это отдать легко готова за Вечное Счастье нетленное…

Ходить бы вечно могла