Ужас под платформой

Конечно, помним. Пару лет назад шизик-пенсионер на отдыхе завалил кучу народа, стреляя из окна отеля. Как это принято у спятивших стрелков, он застрелился, не дожидаясь прибытия службы охраны. В его номере нашли целый арсенал; многие удивлялись – как это он, крепкий, но сильно немолодой мужик ухитрился пронести такую кучу железа в одиночку и незаметно для персонала отеля. Но, как и любая другая горячая новость – эта остыла и заветрилась за несколько дней.

– Физик этот был среди жертв. Убит одним из первых, вместе со своим приятелем. Что странно, как пишут, и тому и другому – по одной пуле прямо в голову.

– И что странного? – в голосе Глеба впервые почувствовался настоящий, не напускной интерес.

– Так мужик-то, стрелок, из автомата палил с какого-то овер -дцатого этажа по площади внизу. То ли учёному с другом люто не свезло. То ли… – Миша выдержал эффектную паузу. Все молчали, ожидая продолжения. – По одной неофициальной версии стрелял снайпер…

– Ахах! – Лика брезгливо сморщила губы. – Вот, дело дошло до Порфирия-в-маразме-Петровича!

– Семён Викторовича, и эта версия не его, а совсем другого человека…

– Другого городского сумасшедшего? Миш, ты уже со всеми фриками города знакомство свёл?

– Да причём тут версия, ты… – Миша снова сглотнул адресное ругательство, а я подивился его выдержке. Будь я на его месте – мы с Ликой уже минуты три таскали бы друг друга за волосы. Хорошо, когда каждый на своём месте! – Вы хотите слушать про теорию происхождения чудовищ или перемывать кости моим источникам?

– Это ещё успеется. Дальше давай.

– Знаешь, кто даёт?

– Ми-иш! – примирительно протянул Глеб, одновременно незаметно пиная Лику ногой в её голую лодыжку. Та сдавленно ойкнула, но промолчала.

– Что – Миш? – Миша всё ещё кипел, но понемногу успокаивался. – Зае…те человека, а потом “миш-миш”. Короче, не буду перед вами распинаться. В сухом остатке: физик американский почти что проколол границу между нашим миром и тем, что снаружи. Но не успел – с его смертью работу свернули, чёт как-то обосновав. А Семён Викторович, которого вы все так любите троллить, с работой физика ознакомился лично, переписывался с ним, между прочим…

Семён Викторович – Мишкин источник вдохновения, его муза и его же проклятие. В прошлом –вроде бы учёный, бывший член как бы не Академии Наук, той ещё, настоящей, советской. На счёт Академии, скорее всего, врёт. И пусть было в нём что-то от учёного, но не от мира сего – больше. Рассказывал, что преподавал где-то, но с почётом был выкинут на пенсию, по политическим, естественно, мотивам, где его и подобрал Мишка. К Мишке он относился, прямо как любящий дедушка; бывало, отлавливал его у входа в бизнес-центр, где обитает наша редакция и даже прорывался в офис. Собственно, я видел этого Семёна Викторовича всего-то раза два-три, и, скажу честно, он мне не то, что не понравился – от одного его взгляда у меня мурашки бежали по спине. Тяжёлый такой, недобрый взгляд из-под разросшихся седых бровей. И сами глаза – тёмные с прозеленью и тоже злые. Ощущения опасности от него не исходило, но по своей воле рядом с ним больше двух минут не мог находиться никто. Кроме Мишки, естественно. Мишка был очарован Семёном Викторовичем и заражён его исследовательским безумием. По счастью, Подосинский, наш главред, жёстко фильтровал весь спам, что Семён Викторович транслировал через Рубинштейна, но кое-какие “мнения независимого эксперта” вполне “заходили” в научных новостях…

– …высказал предположение, в принципе отличающееся от теоретических выкладок американца. Там вообще не про все эти частицы-античастицы. Мир по ту сторону есть и, наверное, в него можно проникнуть. Важнее другое: этот антимир с какими-то, может быть, совсем иными свойствами, совсем не похожий на наш, он не пуст.

– В антимире должно жить антиподам! – Антон стоял подбоченясь, оттопырив губу и прижав указательный палец ко лбу. Его паясничанье рассмешило только ”Эвридику” – с чувством юмора у Антона всегда был напряг.

– Нет, там обитают некие существа, вернее, сущности. Со своей физической структурой, не похожей на нашу, с иным мышлением и непонятными для нас поступками.

– Ты так говоришь, – внезапно вмешалась “Эвридика”, обычно пребывавшая в тени Антона, – как будто вчера заходил в этот, э-э-э… антимир.

– Это теория, конечно. Никто там не был. Но в том-то и дело, что время от времени человек, я в обобщающем плане, натыкается на пришельцев оттуда. Те, кого у нас принято называть призраками, баньши и прочая бестелесная нечисть…

– Так, всё! – и так узкие глаза Лики сузились до чёрточек, она развернулась на каблуках своих “Мартинов” и демонстрируя своей тощей спиной всё отношение к сборищу совершенных дебилов и, к несчастью, своих коллег, ринулась к фуршетному столу за следующим бокалом портвейна.

Мишка, обрадованный капитуляцией своего врага, заговорил ещё быстрее, захлёбываясь словами и сбиваясь на речитатив: