Увидеть море

- Ну, эта… себе часы… жене часы…тете часы…родственникам ещё…

- Почему нельзя двадцать блоков сигарет? Я курю много!

- Девушка, здесь всего пять литров виски… да мы с друзьями за вечер больше выпиваем…

Краснея, пуча глаза и размахивая руками, многокурящие и пьющие любители точного времени бегали вокруг раскрытых чемоданов с роющимися в них таможенниками. Скептически окинув взглядом спортивную сумку, рюкзак и чехол с гитарой, таможенная машина выплюнула меня в зал Шереметьевского аэропорта. В оранжевой дубленке с мелированными по последней американской моде волосами и с глупой улыбкой на лице я пестрел инородным телом посреди угрюмой массы встречающих россиян.

Мой взгляд летел по монолиту серой толпы, как сорвавшийся со скалы альпинист, тщетно пытаясь ухватиться хоть за один выступ, срываясь и уносясь дальше.

Неожиданно мелькнула знакомая улыбка. Слегка осунувшийся и похудевший Толик в потрепанном черном бушлатике протискивался навстречу, сверкая всеми тридцатью двумя зубами.

- Пашка, как же я чертовски рад тебя видеть!

После крепких дружеских объятий Толик подхватил мою сумку и быстро двинулся к выходу, на ходу оглядываясь и не переставая говорить. Что-то изменилось в нем. В глаза сразу бросилась какая-то суетливость, пришибленность. Кривая извиняющаяся улыбка и глуповатый мелкий смех.

Эти четыре года пропустили Толика через мясорубку, сбив позолоту первого красавца на курсе. И всё-таки это был он — тот с кем я делился последней сигаретой, куском хлеба и всем, что болело и кипело в душе в студенческие годы. Мой лучший друг на все сто процентов! И я был рад, что он снова рядом…

Несёт мою сумку и какую-то чушь.

Толик.

Видимо, я и сам изменился, так как постоянно ловил его странные взгляды, как будто он силился найти в моем лице, знакомые черты. Иногда он их находил, и его лицо озаряла по-детски радостная улыбка.

* * *

- Все-таки, ты какой был, таким и остался, — вынес окончательный вердикт Толик, когда мы уже сидели за столом в квартире его московской подружки. Подарки были розданы, привезенная бутылка J&B раскупорена. Настало время длинных рассказов.

Последний раз мы виделись, когда они пьяные с Ваней запихнули меня в автобус Пятигорск — Москва. Нарядный Икарус повлек бесчувственное тело навстречу американским приключениям, а для Вани с Толиком жизнь продолжилась по-старому.

Год мои друзья провели в пьяном угаре студенческого общежития, охмуряя первокурсниц и не задумываясь о завтрашнем дне. К концу года у Толика случилась Настоящая Любовь.

Красавица — первокурсница по имени Вика.

Вика шла по жизни, привычно не обращая внимание на сонмы воздыхателей, но мужественный профиль и ураганный напор влюбленного Толика заставили её сделаться кроткой и домашней.

- Толик, ты — везучая скотина, если бы ты знал, как я тебе завидую! — горестно сетовал циничный Ваня, бросая плотоядные взгляды на смеющуюся девушку.

Свадьбу назначили на осень.

- Съездим в Штаты на лето, — решил Толик, — у меня там друг Пашка, поможет устроиться и подзаработать денег на свадьбу.

- Мне не нужна роскошная свадьба, милый, — ворковала Вика.

Это было не важно: любовь Толика… даже не так… ЛЮБОВЬ ТОЛИКА, конечно, заслуживала большего. Ему представлялось, как он становится на одно колено на балконе Эйфелевой башни и делает предложение Вике на фоне закатного Парижа.

Она получила визу первая и, слегка всплакнув на широкой груди любимого по поводу предстоящей разлуки, вспорхнула в утреннее небо в чреве Боинга.

Потянулись долгие дни ожидания. Ожидать визу Толик поехал в Москву или точнее в Подольск в пустующую квартиру Ваниных родственников, где уже проживал переживший в свою очередь свежую утрату Иван, и где Толик горестно пил и тратил последние деньги на телефонные переговоры. Через два месяца стало ясно, что визу не дадут.

- Я заработаю денег для свадьбы и сразу вернусь, — писала Вика.

Ещё через месяц Вика писала, что переехала жить к Хэнку, владельцу ресторана, где работает официанткой.

- Хэнк очень порядочный человек, а так же старый и некрасивый, — успокаивала Вика Толика.

- Видать не такой уж и старый, — многозначительно хихикнул Ваня. Цинизм его шуток поистине не знал границ. За это мы его очень не любили и любили тоже. Циничные шутки — это клёво. Не дают утонуть в самолюбовании или отчаянии.

Вика звонила каждую неделю и уверяла, что безумно любит и считает дни до окончания срока программы. Звонки случались все реже, а потом прекратились совсем. Вместо них пришел и-мэйл (который и сейчас, наверно, хранится где-то в недрах почтового ящика Толика).

Вика сообщала, что плачет от любви каждую ночь, а также, что фиктивно выходит за Хэнка замуж.

«Скажи честно, ты спишь с ним?» — написал Толик.

«Ты сам виноват! — не захотела отпираться, ставшая вдруг такой далекой Вика. — Зачем ты отпустил меня?!»

- Зачем я тебя отпустил?! Зачем я тебя отпустил, блять?!! — злобно заорал Толик в сторону далекого заокеанского края, прочитав письмо.