Увидеть лицо

— Но я же могу простудиться! — запротестовала Рощина, с ужасом думая о том количестве дождевой воды, которая прольется на ее драгоценные волосы. — Виталик, ну пожалуйста, можно я останусь? Неужели без меня нельзя?! — чуть изогнувшись, она улыбнулась и скользнула ладонью по его плечу. — Где же твое уважение к девушке?

Взгляд Виталия неожиданно стал скучающим, совсем не похожим на те взгляды, которыми он окидывал ее вчера.

— Марин, красивое тело и относительное проворство в постели — еще отнюдь не повод для уважения.

— Относительное проворство?! — Марина резко, словно ожегшись, отдернула руку и отступила назад, сверля Воробьева ненавидящими глазами, потом размахнулась, но он ловко увернулся. Теперь скучающим было и его лицо.

— Если нам случится снова здесь заночевать, не надейся, что тебе еще что-нибудь обломится! — прошипела Марина. Виталий усмехнулся.

— Поглядим. Надеюсь, не случится. Пойдем, Марина, не в моих привычках таскать девушек за волосы.

* * *

Проламываться сквозь заросли становилось все труднее, и, увернувшись от очередной ветки, попытавшейся хлестнуть ее по лицу, Алина подумала, что, наверное, никогда не видела такого густого леса.

— Придерживай ветки! — сердито крикнула она шедшей впереди Кристине. — Ты меня без глаз оставишь!

— Я стараюсь! — ответила Кристина так же сердито, отцепляя свои волосы, намертво запутавшиеся в молодом побеге кустарникового дуба. — Дурацкий лес! Почему тут все так вперемешку?! Мы только что прошли куст сирени!

— Откровенно говоря, мне уже наплевать! — мрачно отозвалась Ольга, шедшая впереди и чуть сбоку. — Мне главное отсюда выбраться. У меня уже все руки исхлестаны!

— Стойте! — крикнул Виталий, шедший первым, и остановился сам, дожидаясь пока остальные подтянутся к нему. Посмотрел по сторонам, потом оценил взглядом оставленную ими прореху в зарослях и, смахнув с лица дождевые капли, посмотрел туда, где, едва видное, маячило что-то темное.

— Олег! — громко крикнул он. На несколько секунд наступила тишина, нарушаемая лишь сбитым дыханием людей, потом далекий загробный голос Кривцова ответил:

— Здесь я!

— Светку видишь?!

Олег что-то закричал, подождал немного, потом ответил:

— Почти не вижу, но слышу, как она вопит! Вроде прямо идете! Еще метров десять — и оставляйте следующего!

— Хорошо! Все, пошли дальше.

Кристина вздохнула, сожалеюще взглянула туда, где на ветке остались висеть несколько ее черно-красных волос, потом снова начала продираться вперед.

— А что будет, когда мы кончимся? — резонно спросила Ольга. — Вместе с тобой нас осталось всего четыре штуки.

— Посмотрим, — коротко сказал Виталий.

Через десять метров они оставили Кристину, и та, прислонившись к мокрому стволу старой акации, сиротливо провожала их вглядом, пока они не скрылись среди деревьев. Ушедшим же красное пятно ее джангла было видно довольно долго, и Алина выразила сожаление, что не все они настолько ярко одеты, на что Ольга презрительно заметила, что даже обещание смертной казни не заставило бы ее одеться так, как Кристина. Слушавший их Виталий фыркнул.

Через какое-то время и Ольга осталась позади, и теперь они шли вдвоем, ежась, когда очередная ветка обдавала их водой, хотя за эти два дня воды на их головы пролилось столько, что они уже должны были перестать ее замечать. Алина молчала, напряженно думая, и поняла, что Виталий ее о чем-то спрашивает только, когда он повторил вопрос дважды.

— Что?

— У тебя шея болит?

— Да нет.

— А почему ты все время за нее держишься?

Со смущением Алина обнаружила, что пока размышляла, ее правая ладонь снова прилипла к шее, решив самостоятельно защищать ее, раз уж сама владелица об этом позабыла. Она сунула провинившуюся руку в карман пальто и сжала в кулак.

— Просто привычка. Бывает. Иногда.

— Ага, — с легкой усмешкой сказал Виталий, поглядывая на нее, как добрый дядюшка на зашуганную племянницу. — Бывает. Странная ты, рыжик.

— Мы все тут странные, — отозвалась Алина, продираясь сквозь заросли и поправляя берет, который одна из строптивых веток надвинула ей на нос. — Почему ты все время называешь меня рыжиком? Я поняла бы — рыжая, но рыжик?! Я ведь не гриб!

— А похожа, — Виталий оглянулся назад, выискивая черное пятно Ольгиного френча. — У нас их знаешь сколько было?! И всегда — ищешь какие-то определенные грибы, но почему-то все время натыкаешься на рыжики. Они везде! Куда ни глянь — всюду рыжик!

— Я поняла намек, — помрачневшим голосом сказала Суханова. Виталий хмыкнул.

— Ни фига ты не поняла! — он прищурился. — Олька! Видишь ее?

— Я вас вижу! — долетел до них приглушенный дождем крик Харченко. — Можете еще пройти!

— Я ее тоже вижу. Вон маячит, — Алина отвернулась. — Я стану маяком — что ты тогда будешь делать? Сдвигать нас по прямой?

Виталий кивнул, делая перочинным ножом отметку на стволе серебристого тополя.

— Да. От зарубки к зарубке.

— Но ведь это же может продолжаться… А как же наши вещи? Ну, ладно, у меня-то их нет, но у Жорки, у Алексея…

— Светкина сумка с едой у Жорки, а тряпки сейчас значения не имеют.