Увидеть лицо

Марина стремительно вошла в комнату и захлопнула за собой дверь, и Виталий в тот же момент оказался возле нее и сразу же, не тратя время на поцелуи и прочую лирику, одной рукой дернул с ее плеч халат, а другой потянул вверх коротенькую воздушную рубашку. Ткань затрещала, Марина что-то пискнула ради приличия, затрепыхалась, на лицо ему ссыпались пышные пряди волос, одурманивающе пахнущие какими-то цветами.

— Тихо! — прошипел Виталий. Потом слегка встряхнул ее, только один раз взглянув в два провала, наполненные пылающей аметистовой лавой. — Чего дергаешься? Хочешь ведь?!

Она сглотнула, потом крепко обхватила его, вонзив жестко расставленные пальцы в его напряженную спину и прижавшись всем телом.

— Да!

* * *

Алина отвернулась от кружащейся под потолком подвески, задумчиво напевавшей свою воздушную хрустальную песню. Сделать это было непросто — взгляд тянулся обратно, поворачивая голову, словно привязывая ее к сверкающим стеклянным цветам упругими, какими-то сладостно-ноющими нитями. Смотреть на нее было так приятно, так спокойно, что она почти забывала, где находится. Ни о чем не хотелось думать, хотелось просто сидеть и смотреть, смотреть и чувствовать, как сквозь нее снова и снова проходит этот чистый волшебный перезвон.

Сонно глядя перед собой, она начала расстегивать пиджак, но на третьей пуговице остановилась, зевнула и принялась стаскивать с пальцев кольца. Потом сняла с запястья часы и, держа все в ладони, подошла к тумбочке. Звон колыхающейся подвески ласково оглаживал ее по голове — казалось, та поет ей колыбельную, стараясь, чтобы до самого утра и мысли, и сны ее были такими же волшебными и воздушными.

Тебе пора спать, Аля, маленькой девочке пора спать… Как ни крути, ты все равно маленькая девочка, маленькая взрослая девочка, у которой есть ресторан, у которой сбылась ее главная мечта… но ты все равно маленькая девочка, тебе сейчас самое время быть такой, потому что у тебя жизнь идет в обратную сторону, потому что в пять лет ты стала старухой… Тебе ведь пять было, Аля? Пять?

Алина ссыпала украшения на тумбочку и подошла к окну. Ресторан… А ведь сколько уже времени прошло, как она не вспоминала о своем ресторане?.. Внезапно думать о нем ей показалось очень важным.

На столах лампы под маленькими абажурами…легкий плеск сбегающей в «пруд» воды… черные плитки пола…

Мысли путались… Они должны были быть совсем не такими, в них не было беспокойства, не было восторга долгожданного обладания. Они были тягучими и скучными.

Она облокотилась на подоконник, разглядывая двор. Ее окно располагалось почти над парадной лестнице, и, хотя большая ель слегка заслоняла обзор, Алина могла видеть одного из мокнущих под дождем мраморных львов и дорожку, по которой они сюда пришли, исчезавшую за стеной деревьев. Там, невидимый, стоял их автобус, и она подумала, что ночь под дождем вряд ли пойдет ему на пользу. Бледный свет фонарей заливал двор, но всюду свернулись чуть колыхающиеся от ветра тени, на дорожке их было и вовсе целое скопище, почти сливавшееся с деревьями, и на какое-то мгновение ей почудилось, что одна из этих теней колыхнулась как-то отдельно от остальных, как-то очень уж самостоятельно и осознанно, как это присуще живому существу.

Выпрямившись, она долго, до боли в глазах всматривалась в деревья возле дорожки, но теперь это были деревья, как деревья, и тени жили лишь в такт порывам ветра… но все же был тот момент, когда Алина была почти уверена, что из-за деревьев выглянул и тут же скрылся какой-то человек.

Может, кто-то вышел на улицу? Но она не слышала, чтобы открывали входную дверь. Может, Лешка выбрелтаки из леса… но он не стал бы вести себя так странно. Хозяин? Наблюдает за ворами, проникшими в его дом?

Наибольшей вероятностью было, что ей просто померещилось.

Сходи, проверь.

От этой мысли Алину даже передернуло. Ей и в доме-то находиться было страшновато, а выйти сейчас, одной… Нет, уж нет!

— Показалось, — пробормотала она и резким рывком задернула шторы обеими руками, отчего нервно вздрогнули листья стоявших на подоконнике пышных ухоженных растений.

Да. Это было проще всего.

Алина отвернулась от окна, зябко ежась в непросохшем костюме и стараясь не смотреть на подвеску, снова подошла к тумбочке и задумчиво взглянула на свои часы и кольца, потом выдвинула ящик, чтобы переложить их туда и слабо улыбнулась. Кто бы не подготавливал эту комнату, он явно был со странностями — зачем-то насыпал в ящик цветов. И даже без стеблей — одни головки. Одуванчики… Зачем?

Она взяла один из цветков в руки, и улыбка медленно сползла с ее лица.

Одуванчик был совсем свежим, точно его только что сорвали, — большой, пышный ярко-желтый цветок. Он был насквозь проткнут спичкой, выходившей точно из основания стебля, словно из длинной юбки, и на ее верхушку был надет небольшой одуванчиковый бутон, имитируя женскую головку с прической. Куколка из цветка, какие делали, наверное, очень многие маленькие девочки.

И она тоже.