Уцелевший

«Снова!» — говорит Адам, его речь искажается, его рот и нос больше никогда не будут той же формы.

И я бью камнем по рукам пары и их ногам и лицам.

«Снова».

И я наношу удары до тех пор, пока камень не становится липко-красным от крови, до тех пор, пока журнал не проваливается внутрь. До тех пор, пока мои руки не становятся липко-красными.

Затем я останавливаюсь.

Я спрашиваю: Адам?

Я хочу поднять журнал, но он рвется. Он сильно намок.

Рука Адама, держащая статуэтку, слабеет, и окровавленная статуэтка катится в могилу, которую я выкопал, чтобы найти что-нибудь твердое.

Я спрашиваю: Адам?

Ветер разносит дым над нами двоими.

Массивная тень ползет в нашу сторону от основания столба. Одну минуту она всего лишь касается Адама. В следующую минуту тень накрывает его.

Дамы и господа, здесь, на борту Рейса 2039, наш третий двигатель только что сгорел. У нас остался всего один двигатель до начала нашего падения.

7

Холодная тень Правоверческого церковного монумента падает на меня всё утро, пока я хороню Адама Брэнсона. Под слоями непристойности, под Голодными Задницами, под Изнасилованиями Трансвеститов, я копаю руками грязь храмового двора. Большие камни с вырезанными на них ивами и черепами, захоронены вокруг меня. Эпитафии на них примерно такие, как вы можете себе представить.

Ушел, Но Не Забыт.

Пусть они живут в Раю, несмотря на их ошибки.

Любимый Отец.

Дорогая Мать.

Запутавшаяся Семья.

С каким бы Богом они ни встретились, пусть он дарует им прощение и мир.

Неудачливая Соц.работница.

Отвратительный Агент.

Заблуждавшийся Брат.

Может, это инъекция Ботокса, токсина ботулизма, или взаимодействие наркотиков, или недостаток сна, или долгосрочные эффекты Синдрома Исчезновения Внимания, но я ничего не чувствую. Во рту вкус горечи. Я нажимаю на лимфатические узлы на своей шее, но чувствую только презрение.

Может, после того, как все вокруг меня умерли, у меня только что возникло умение терять людей. Природный талант. Благословение.

Так же, как бесплодие Фертилити — отличное качество для ее работы суррогатной матерью, возможно, у меня возникла полезная бесчувственность.

Так же, как ты смотрел бы на свою отрезанную ногу и в поначалу ничего не чувствовал, может, это всего лишь шок.

Но я, надеюсь, что нет.

Я не хочу, чтобы это прошло.

Я молюсь о том, чтобы больше никогда ничего не чувствовать.

Потому что если это пройдет, я буду очень сильно страдать. Это будет страдание на весь отстаток жизни.

Тебе не расскажут этого ни в одной школе магии, но чтобы не дать собакам копать в том месте, где ты что-то похоронил, побрызгай могилу аммиаком. Чтобы не пустить муравьев, побрызгай бурОй.

Против тараканов используй квасцы.

Мятное масло отпугнет крыс.

Чтобы удалить следы крови из-под своих ногтей, опусти кончики пальцев в половину лимона и пошевели ими. Затем вымой их теплой водой.

Врезавшийся автомобиль сгорел, остались лишь тлеющие сиденья. Только эта лента черного дыма дрожит над долиной. Когда я собирался поднять тело Адама, пистолет выпал из кармана его пиджака. Единственный звук издают несколько мух, жужжащих вокруг камня, всё ещё хранящего кровавый отпечаток моей руки.

То, что осталось от лица Адама, по-прежнему обернуто липким красным журналом, и как только я опускаю сначала его ноги, затем плечи в яму, которую я выкопал, желтое такси показывается на горизонте и гудит мне.

Размеры ямы позволяют положить туда Адама согнутым и на боку, и, стоя на коленях на краю, я начинаю засыпать ее грязью.

Когда чистая грязь заканчивается, я сыплю туда устаревшую парнографию, непристойные книги со сломанными переплетами, Трэйси Лордз и Джон Холмс, Кэйла Кливадж и Дик Рамбоун, вибраторы с севшими батарейками, игральные карты с загнутыми уголками, презервативы с истекшим сроком годности, ломкие и хрупкие, но никогда не бывшие в употреблении.

Мне знакомо это чувство.

Ребристые презервативы для экстрачувствительности.

Меньше всего мне нужна чувствительность.

Здесь есть презервативы, смазанные местным анестетиком для продолжительного акта. Какой парадокс. Ты ничего не чувствуешь, но можешь трахаться часами.

Кажется, что смысл совсем теряется.

Я хочу, чтобы вся моя жизнь была смазана местным анестетиком.

Желтое такси прыгает по колдобинам, приближаясь. Один человек за рулем. Один человек на заднем сидении.

Кто это, я не знаю, но могу себе представить.

Я поднимаю пистолет и пытаюсь засунуть его в карман моего пиджака. Дуло рвет край кармана, но затем вся вещь исчезает внутри. Есть ли внутри пули, я не знаю.

Такси останавливается, чтобы посигналить издалека.

Фертилити выходит и машет рукой. Она наклоняется к водительскому окну и бриз доносит мне ее слова: «Пожалуйста, подождите. Это займет всего минуту».

Затем она идет ко мне с руками, разведенными в стороны, чтобы сохранять баланс, и она смотрит вниз, делая каждый шаг по скользким глянцевым слоям использованных журналов. Оргии Мальчиков. Жаждущие Отсоса.

«Мне кажется, что тебе сейчас нужно общение,» — кричит она мне.

Я оглядываюсь вокруг в поисках ткани или нижнего белья без планок, чтобы стереть кровь с рук.