Уцелевший

«Не уверен, что это правда, хотя похоже на то, — говорит он. — Правоверцы даровали своим трудовым миссионерам так называемую Привилегию Талисмана, право владеть животным, в 1939 году. В тот год Правоверческая бидди украла младенца из семьи, где она работала. Владение животным должно было сублимировать потребность заботиться об иждивенце».

Бидди украла чьего-то ребенка.

«В Бирмингеме, Алабама, — говорит он. — Конечно же, она совершила самоубийство в ту же минуту, когда ее обнаружили».

Я спрашиваю, что еще он знает.

«У тебя проблемы с мастурбацией».

Это просто, говорю я. Он прочел это в моей папке из Удерживания Уцелевших.

«Нет, — говорит он. — К счастью для нас, все записи о клиентах твоей соц.работницы утеряны. Все, что мы скажем о тебе, будет неоспоримо. И, пока я не забыл, мы урезали тебе шесть лет жизни. Если кто-нибудь спросит, тебе двадцать семь».

Ну и как же он узнал так много о моей, короче, обо мне?

«О твоей мастурбации?»

Моих преступлениях Онана.

«Похоже, что у всех ваших трудовых миссионеров были проблемы с мастурбацией».

Если бы он только знал. Где-то в моей папке регистрации происшествий все записи о том, как я был эксгибиционистом, обладателем биполярного синдрома, мизофобом, магазинным вором и т.п. Где-то в ночи позади нас соц.работница уносит мои секреты в свою могилу. Где-то в этом полушарии Земли бродит мой брат.

Поскольку он такой эксперт, я спрашиваю агента, совершались ли убийства людей, которые должны были покончить с собой, но не сделали этого. В этих других религиях кто-нибудь когда-нибудь разыскивал и убивал уцелевших?

"В Народном Храме была куча нераскрытых убийств уцелевших, — говорит он. — И в Ордене Солнечного Храма. Проблемы канадского правительства с Солнечным Храмом подтолкнули наше правительство к созданию Программы Удерживания Уцелевших. В Солнечном Храме маленькие группки французских и канадских последователей продолжали убивать себя и друг друга годами после первой трагедии. Они называли убийства «Отъездами».

Он говорит: "Члены Храма Солнца сжигали себя живьем при помощи взрывов бензина и пропана, чтобы взрывной волной их унесло к вечной жизни на звезду Сириус, — и он показывает в ночное небо. — По сравнению с этим, неприятности с Правоверцами были абсолютно безвредными.

Я спрашиваю, предвидел ли он что-то насчет выжившего члена церкви, который выслеживает и убивает всех оставшихся Правоверцев?

«Еще один член церкви, кроме тебя?» — спрашивает агент.

Да.

«Говоришь, убивает людей?»

Да.

Глядя из машины на проносящиеся мимо огни Нью-Йорка, агент говорит: «Правоверец-убийца? О небо, я надеюсь, что это не так».

Глядя на одинаковые огни за затемненным стеклом, на звезду Сириус, глядя на свое собственное изображение с шоколадом, размазанным вокруг рта, я говорю, да. Я тоже.

«Вся наша кампания построена на факте, что ты последний уцелевший, — говорит он. — Если на Земле есть хоть один другой Правоверец, ты тратишь мое время. Вся кампания покатится к чертям. Если ты не единственный живой Правоверец, то ты для нас бесполезен».

Он открывает дипломат и достает оттуда коричневую бутылочку. «Вот, — говорит он, — возьми парочку Серенадонов. Это лучшее успокаивающее средство из всех когда-либо изобретенных».

Но они же еще не существуют.

«Просто притворись, — говорит он, — ради эффекта плацебо». И он вытряхивает две таблетки в мою руку.

26

Люди обычно говорят, что это стероиды свели меня с ума.

Дюратестон 250.

Таблетки для абортов Мифепристон из Франции.

Пленастрил из Швейцарии.

Мастерон из Португалии.

Это настоящие стероиды, не просто зарегистрированные имена будущих лекарств. Это инъекции, таблетки, пластыри.

Люди будут абсолютно уверены, что я вляпался во все это благодаря стероидам. Сумасшедший угонщик самолета, облетевший вокруг Земли, чтобы погибнуть. Как будто люди знают хоть что-то о том, что значит быть прославляемым известным знаменитым духовным лидером. Как будто каждый из этих людей не смотрит по сторонам в поисках нового гуру, чтобы вырваться из своей скучной, не рисковой жизни, в то время как они смотрят новости по телевизору и судят меня. Все люди ищут ее, руку, за которую можно держаться. Перестраховка. Обещание, что все будет в порядке. Вот что все они хотели от меня. Раздавленного, отчаянного, прославляемого меня. Раскрепощенного меня. Никто из этих людей не знает главного о том, что значит быть большим, очаровательным, большим, харизматическим, большим актером.

Когда поднимаешься по лестнице на этаж номер сто тридцать, ты приходишь в исступление, начинаешь произносить громкие слова, ораторствовать.

Никто из людей, кроме, возможно, Фертилити, не знает, каких каждодневных усилий мне стоило поддерживать себя в такой форме.

Представь, как бы ты себя чувствовал, если бы вся твоя жизнь превратилась в работу, с которой ты не смог бы справиться.

Нет, все думают, что вся их жизнь должна быть как минимум такой же развлекухой, как мастурбация.